О моей жизни

Раз уж мы упомянули о еретиках, которых любил этот отвратительный человек, то расскажем об одном крестьянине по имени Клемент, жившим со своим братом Эвраром в Бюси[505], деревне близ Суассона. Он был одним из ересиархов, как их обычно называют. Этот мерзкий граф раньше говорил, что не знал никого мудрее него. Эта ересь не из тех, о которых говорят открыто: обречённая на вечный шёпот, она распространялась тайно. Вот что в общем известно о ней и её сторонниках.

Они считают заблуждением божественное происхождение Сына Девы.

Они не признают крещение детей, не достигших сознательного возраста, в присутствии крёстных родителей.

Они используют собственное Слово Божие, возникшее в результате какой-то долгой бессвязной болтовни.

Они так ненавидят таинства, совершаемые на нашем алтаре, что называют уста всех священников устами ада.

Если они получают наше причастие, чтобы скрыть свою приверженность к ереси, то меняют свой режим питания так, чтобы больше ничего не есть в этот день.

Они не отделяют свои кладбища от другой земли и не считают их землю освящённой.

Они отрицают брак и прославляют беспорядочные связи.

В самом деле, они рассредоточены по всему Латинскому миру, и вы можете видеть мужчин, живущих с женщинами, но при этом они не называют себя мужем и женой, чтобы один мужчина не был всё время с одной и той же женщиной, а женщина — с мужчиной; кроме того, среди них есть мужчины, что ложатся с мужчинами, и женщины, что ложатся с женщинами, ибо считается непростительным, чтобы мужчина ходил к женщине.

Они воздерживаются от любых продуктов, получившихся в результате полового акта.

Свои сборища они проводят в подземельях или затянутых паутиной подвалах, мужчины вместе с женщинами. После того как зажгут свечи, некоторые бесстыжие женщины ложатся у всех на виду, раздвигают ягодицы, и свечи вставляют им в зад; и как только свечи догорают, отовсюду кричат: «Хаос!», — и все совокупляются с первыми попавшимися под руку женщинами.

Если в результате этого женщина беременеет, ребёнка после рождения относят в место сборища. Там разжигают большой костёр, садятся вокруг него и перекидывают ребёнка с рук на руки через пламя, пока он не умрёт. Останки сжигают дотла, а пепел подмешивают в хлеб. Каждому дают кусок в качестве причастия, и единожды получивший его едва ли отойдёт от этой ереси.[506]

Если вы прочтёте описание ересей, составленное Августином[507], то обнаружите, что ничто не похоже на эту ересь больше, чем манихейство[508]. Эта ересь, изначально появившаяся среди образованных людей, затем просочилась к селянам. Эти люди, гордившиеся своей апостольской жизнью, признавали только чтение «Деяний Апостолов».

Этих двух вышеназванных еретиков привели на допрос к достославному Лисиарду, господину епископу Суассона. Когда епископ обвинил их в проведении сборища вне церкви, а соседи назвали их еретиками, Клемент ответил: «Разве ты, учитель, не читал Евангелия, в котором сказано: “Beati eritis”?» Поскольку он не знал латыни, то думал, что это значит: «Блаженны еретики».[509] Он также был уверен, что их называют «еретиками», потому что они «наследники»[510], разумеется, не Бога. Когда их допрашивали об их убеждениях, они отвечали как большинство христиан, хотя не отрицали своих сборищ. Но поскольку такие люди отрицают обвинения и всегда завлекают сердца тугодумов в тайну, их приговорили к испытанию святой водой. Когда всё было готово, епископ попросил меня в частном порядке разузнать их взгляды. Когда я предложил им в качестве темы для разговора крещение младенцев, они сказали: «Кто будет веровать и креститься, спасён будет»[511]. И когда я понял, что у них за правильными словами скрываются греховные мысли, то спросил, что они думают о тех, кто крещён в иной вере. Они ответили: «Богом просим, не думай, что мы углублялись во всё это». А когда я прочитал еще один стих, они сказали: «Мы веруем во всё, что ты говоришь». Тогда я вспомнил цитату, которой руководствовались присциллиане[512]: «Клянись, лжесвидетельствуй, но не открывай тайну»[513]. Я сказал епископу: «Поскольку нет свидетелей, слышавших, как они исповедуют свою веру, приговариваю их к приготовленному для них испытанию». Хотя на самом деле была одна женщина, которой Клемент годами морочил голову, и диакон, слышавший иные греховные высказывания из уст этого человека.