О началах и концах света: Рождение и гибель мира в мифологии, религии и науке

Провозгласив грядущую победу христианства, языческая пророчица возвращается к основному предмету разговора и завершает речь словами о драконе – пожирателе мертвецов Нидхёгге{256}.

Сведения обеих «Эдд», и прежде всего «Младшей Эдды», о богах – творцах Вселенной – и о ее структуре настолько противоречивы, что никакие допущения и компромиссы не позволяют свести их в единую систему. Поэтому авторы настоящей книги хотят предупредить читателей: в этой главе они собираются вести речь лишь о собственно скандинавской мифологии. Как бы ни предвещала вёльва «Старшей Эдды» явление Иисуса Христа, что бы ни рассказывал Снорри Стурлусон о троянском происхождении бога Одина, эти темы мы далее затрагивать не станем. И, говоря об Одине, мы будем однозначно иметь в виду рожденного еще до сотворения земли и неба сына Бора, убийцу великана Имира, верховного владыку скандинавского мира. Говоря об Асгарде, мы будем иметь в виду небесное жилище богов-асов, соединенное с землею радужным мостом Биврёстом, а отнюдь не город в Малой Азии, даже если его, по утверждению Снорри, построили и населяли скандинавские боги.

А теперь, когда точки над i расставлены, обратимся к тому, как описаны в обеих «Эддах» сотворение германо-скандинавского мира и его структура.

В «Старшей Эдде» истории Вселенной посвящена прежде всего песнь, озаглавленная «Прорицание вёльвы». Вещая вёльва исполняет просьбу Одина и рассказывает ему о прошлом и о будущем мира. В том, что касается прошлого, прорицательнице, во всяком случае, можно верить – ведь она родилась очень давно и говорит о себе:

Великанов я помню,

рожденных до века,

породили меня они

в давние годы…{257}

Впрочем, самое начало времен вёльва не застала, и великаны, о которых она говорит, возникли позднее.

В начале времен

не было в мире

ни песка, ни моря,

ни волн холодных,

земли еще не было

и небосвода,

бездна зияла,

трава не росла{258}.

Бездна, которую вскользь упоминает вёльва, – это Мировая Бездна (др.-исл. Гиннунгагап, Гинунгагап). Кроме нее в этой почти пустой Вселенной существовали еще две области: Нифльхейм (Темный мир) и Муспелль, или Муспелльсхейм (Муспелльхейм – Огненный мир). «За многие века до создания земли уже был сделан Нифльхейм», – говорится в «Младшей Эдде». Здесь же сообщается, что в середине Темного мира существовал поток, который назывался «Кипящий Котел» (Хвергельмир), – из него вытекало несколько рек{259}.

Однако «…всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род. Суртом называют того, кто сидит на краю Муспелля и его защищает». Интересно, что имя защитника этой страны в переводе означает «черный», хотя сам он тесно связан с огнем. Да и жители ее по своим моральным качествам отнюдь не противопоставляются обитателям более темных мест. Напротив, известно, что в дни последней битвы Сурт и «сыны Муспелля» выступят на стороне хтонических сил против небесных богов-асов…{260} Впрочем, в начале времен Муспелль, возможно, еще не был заселен. О том, когда и как там появились первые жители, в «Эддах» не сказано.

Судя по всему, первым живым существом скандинавской Вселенной был некто Имир – родоначальник племени инеистых великанов. Он самозародился в Мировой Бездне (Гиннунгагапе) в результате столкновения инея, идущего из Нифльхейма, и тепла, идущего из Муспелльсхейма. Эта история подробно описана в «Младшей Эдде». Там сказано, что из Нифльхейма вытекало несколько рек; они имели каждая свое имя, а все вместе назывались Эливагар (Бурные волны).

«Когда реки, что зовутся Эливагар, настолько удалились от своего начала, что их ядовитая вода застыла подобно шлаку, бегущему из огня, и стала льдом, и когда окреп тот лед и перестал течь, яд выступил наружу росой и превратился в иней, и этот иней слой за слоем заполнил Мировую Бездну. ‹…› Мировая Бездна на севере вся заполнилась тяжестью льда и инея, южнее царили дожди и ветры, самая же южная часть Мировой Бездны была свободна от них, ибо туда залетали искры из Муспелльсхейма. ‹…› И если из Нифльхейма шел холод и свирепая непогода, то близ Муспелльсхейма всегда царили тепло и свет. И Мировая Бездна была там тиха, словно воздух в безветренный день. Когда ж повстречались иней и теплый воздух, так что тот иней стал таять и стекать вниз, капли ожили от теплотворной силы и приняли образ человека, и был тот человек Имир, а инеистые великаны зовут его Аургельмиром. От него-то и пошло все племя инеистых великанов…»{261}

В «Старшей Эдде» говорится:

Брызги холодные

Эливагара

ётуном стали,

отсюда свой род

исполины ведут…{262}