О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованна

А король Альбрихт, приехав в Краков из Волохии после этого поражения срамного, словно как бы что доброе сделал, ужины, беседы, танцы устаивая, был весел. Говорят, что раз в ночь только втроем по городу шастал, и когда пьяный на пьяниц попадал, подрался с ними, там же он был ранен. Из-за этой раны долго болел, почти его Бог этой болезнью срамной покарал, когда звания и должности свои забросил. Ничего полезного не решил и ни о чем не думал, об оскорблении, полученном в Волохии, не помнил. Очень сурового и смелого неприятеля Стефана нам пробудил, из– за чего потом великий ущерб и тяжкие грусти полякам и русакам выросли. Это поражение поляков на Буковине Меховский, lib. 4, fоl. 352, саp. 75 и Бельский, также Ваповский предательству Стефанову приписывают, но Кромер, lib. 30, fоl. 649, во второй версии первого издавния, fоl. 434, Гербортус, lib. 18. fоl. 341, а также летописцы более неисправностям нашим приписывают, что хотел выгнать Стефана король Альбрихт согласно тайному упомянутому с братьями соглашению. Много грусти и скорби для народа всего в Польше этот поход непорядочный и неумелый в то время принес. Слыша о знатных и благородных девушках, а также рыцарях [370v], одни были в Турции, другие в Татарии, в Азии, в Каппадокии за морем, которые своей кровью королевское здоровье окупили. Много было тех, что этот упадок клали на Филиппа Каллимаха, чьего совета король Альбрихт более искал, чем советов своих граждан. А обычно так и бывает с такими, которые иностранцам более верят и на них перекладывают дела всяческие, чем своим, которые всегда и лучший опыт имеет, и такие дела и обычаи своего неприятеля лучше знают, чем чужеземец. Был этот Каллимах родом из Италии, из города Флоренции, человек ученый, магистр короля Альбрихта, в вере невнимательный, совета плохого. Поэтому удрал в Польшу из Италии за некий проступок, и из Польши удрал после этого случая за море, однако из-за письма короля Ольбрахта вновь приглашен в Польшу был и тут умер. В Святой Троице (костеле св. Троицы), под латунным прикрытием [погребен] вгоду 1496.

В этом жегоду 1498 после поражения поляков на Буковине, был голод великий в Литве, и началась множиться в людях болезнь великая и неслыханная, франца, в Польшу из Рима, и из Польши в Литву принесенная.

Об избрании на гетманство литовское князя Константина Острожского из князей Друцких, о суровом разорении Подолья и Руси волохами, турками и татарами и о смерти сорока тысяч турок от холода

Александр, великий князь литовский, вернувшись из Брацлава Волынского в Литву, приехал в Троки, как летописец свидетельствует, навещая больного воеводу троцкого Петра Ивановича [371] Белого, дом славный жмудский Белевичей, ибо был в то время воеводой троцким и гетманом наивысшим литовским. Там Александр, видя, что уже Петр Белый от этой болезни вылечиться не мог, советовался у него, кому бы гетманство после его смерти дать мог. Он сказал, что есть здесь князь один, который произошел от князей Друцких, и живет на Волыни, по имени Константин Иванович, тому гетманство поручи, и помоги его имени, ибо есть достойный человек. Александр так и поступил и был из него гетман достойный, который потом звался Константин Острожский[282], князь из Острога.