О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП)

Половина столов в главном зале Молчаливого Мула была еще почти пуста, когда примечательная пара — высокий, широкоплечий тигр в фиолетово-розовом одеянии и миниатюрная дикобразиха в алом балахоне — вошла внутрь. Фигурка в алом тут же огляделась по сторонам, но никого знакомого не заметила, разве что в самом углу торчали всем известные кроличьи уши, да бобер-морф, сидевший у бильярдного стола, как-то очень мрачно уставился на вошедших, но после вопросительного взгляда Паскаль демонстративно фыркнул и отвернулся.

— Что будете заказывать? — спросила подскочившая к присевшей за столик парочке подавальщица — выдра-морф.

— Даме бокал сидра. Мне кружку глинтвейна. И по порции мясных и сырных сухариков.

— Соблазнитель, — вполголоса сказала Паскаль, беря широкую, черно-желтую лапу своими лапками и щекоча подушечки на когтистых пальцах. — Знаешь чем угодить леди.

— Хороший вор всегда знает свою жертву, — промурлыкал тигр.

Паскаль улыбнулась, но непроизвольно глянула на все еще сидящего неподалеку бобра.

— Что-то не так? — удивился Скрэч.

— М-м-м... Кто этот бобер, сидящий неподалеку от бильярдного стола?

— Ты не знаешь? — поднял брови черно-желтый кот. — Это Мишель, помнишь, он прибыл в Цитадель в конце лета.

— О-ох! — едва слышно выдохнула Паскаль. — Тогда все ясно. Мишель!

— Так это тот самый... — тигр умолк, бросив взгляд на свитое из золотых и серебряных нитей и украшенное рубином кольцо на среднем пальце Паскаль.

— Вот только не надо... — дикобраз-морф напряженно выпрямилась и задрала голову.

— Эй! Не ершись! — черно-желтые лапы ухватили раскрашенные оранжевым лапки и легонько погладили. — Я на твоей стороне, любовь моя!

Паскаль тяжело вздохнула:

— Я знаю, но мне от этого не легче. Это такая глупость... но я до сих пор чувствую себя виноватой. А он до сих пор на меня дуется.

Тигр нежно погладил ее мордочку тыльной стороной лапы.

— Ну и пусть дуется. Ты же не специально это сделала, ты пыталась помочь...

Но тут послышались шаги подавальщицы и на стол плюхнулись кружки, в сопровождении мисок с сухариками.

— Спасибо, — кивнул Скрэч, кидая выдре монетку.

Паскаль тем временем полностью завладела черно-рыжей лапой, потерлась мордочкой, потом легла на лапу подбородком и вздохнула, закрывая глаза. Скрэч нежно погладил ее мордочку свободной лапой, добившись только обиженного бурчания вполголоса...

Тигр удивленно поднял брови:

— Ну же, Паскаль! Надутый бобер — еще не конец света!

Дикобразиха вновь что-то пробурчала.

— И ты выглядишь пьяной, хотя не выпила ни капли!

Еще порция бурчания.

— Уважаемый, леди что-нибудь нужно? — спросила проходившая мимо выдра-подавальщица.

— Нет, с ней все в порядке, она просто... недостаточно выпила.

Паскаль выглянула из-под тигровой лапы вслед уходящей подавальщице.

— Он ушел, знаешь ли, — сказал тигр. — Твой бобер.

— Ну и пусть... О нем я подумаю потом, — Паскаль игриво пощекотала язычком подушечки черно-рыжей лапы и захихикала. — Я сегодня вся горю... а бобер пусть идет лесом!

Внезапно сев прямо, она схватила бокал и хорошенько отхлебнула.

— Ну как? Нравится?

Дикобразиха кивнула, продолжая попивать маленькими глотками шипучий напиток.

Четыре бокала спустя, Скрэч осторожно унес укутанную алой мантией Паскаль в лабораторию.

Паскаль медленно открыла глаза. Черно-рыжий, с ушками, улыбается во всю пасть... Паскаль так же медленно закрыла глаза... Потом, внезапно проснувшись, села, закутываясь в плед.

— Успокойся, все нормально, — промурлыкал Скрэч. — Ты просто немного выпила... самую чуточку.

Он осторожно поднес открытый флакончик, знакомый сладковатый аромат коснулся ноздрей.

— Глотни, сразу полегчает.

Паскаль вдохнула носом запах из под крышки, глотнула чуть-чуть и оттолкнула черно-рыжую лапу:

— Мое бодрящее зелье? Я и не думала, что его можно применять так.

— При похмелье творит чудеса, — кивнул тигр.

Дикобразиха потерла уши, заодно поправив выбившуюся из прически иголку...

— Действительно, неплохо... — она зевнула, прикрывшись лапой, — однако... хм. Ну-ка дорогой, рассказывай. Ты весь вечер просидел с кружкой горячего вина в лапах, но я что-то не припомню, чтобы ты хотя бы отпил!

Скрэч улыбнулся и, вновь протягивая ей флакончик, мимоходом погладил лапой пушистую алую щеку.

— Я любовался тобой. Ты знаешь, как ты прекрасна, когда задумываешься? И когда спишь...

Паскаль улыбнулась и одним глотком допила остаток зелья. Потом пузырек отправился на ночной столик, а дикобразиха встала, потягиваясь.

— Ой! — плед упал на пол... — Я голая!

— И тебе это идет.

Погрозив пальчиком похабно оскалившемуся тигру, дикобразиха вдруг поняла, что совсем не хочет одеваться, а хочет потянуться еще раз, напоказ, выставляя все четыре набухшие груди перед самцом...

— О, светлые боги!!! Краска!!

Забыв и о тигре, и об одежде и вообще, обо всем на свете, придворный алхимик ринулась к рабочему столу:

— Насоджева дупа... все остыло, краситель кристаллизовался... должен был... странно... в любом случае, его надо разогреть!