О-О

Подбирал союзников, устранял конкурентов. Искал точный и деликатный баланс между главными действующими лицами – большими людьми с побережья, наркодельцами из Рамаллы, полицией и Шабаком. Первые и вторые требовали денег и исполнения определенных услуг. Менты и служба безопасности готовы были простить сделки по травке и гашишу в обмен на информацию, на помощь по внедрению нужных людей. Среди арабских рабочих, ночующих на втором уровне корпуса Си, бывали и не вполне рабочие. На соседних матрасах могли оказаться кандидат в смертники и агент-осведомитель; в стенах и потолках пряталась прослушка. Бурлила жизнь и чуть ниже, у бомжей и нелегалов – именно сюда, в Комплекс, они обычно бежали в поисках спасения от угрозыска – прямиком в расставленные Барбуром сети.

Здесь важно было не промахнуться, пройти сухим меж капель дождя. Арабов следовало сдавать Шабаку, а нелегалов и бомжей – полиции. Серьезные люди с побережья, напротив, подлежали всемерной защите. Их же требовалось убедить в том, что травка и гашиш еще кое-как допустимы, а вот включение в трафик героина, кокса и таблеток приведет к немедленному закрытию канала. Связи с Шабаком имели ценность в общении с полицией, связи с полицией помогали запугивать бомжей, зато всем остальным лучше было не знать ни того, ни другого…

В этой сложнейшей системе разнонаправленных сил, угроз, притяжений, отталкиваний и противовесов Барбур ощущал себя пауком, восседающим в командном центре гигантской паутины – там, куда сходятся все управляющие нити. Глупцы полагают, что власть нужна для того, чтобы играть чужими судьбами и наслаждаться свободой, недоступной простым людям. Но Барбур-то знал, что на деле большинство поступков властителя вынужденны; царь всегда повязан по рукам и ногам таким количеством ограничений, какое и не снилось самому последнему рабу. Истинная суть власти заключается в способности удерживать равновесие – и только. И только – но как много восторга в этом маленьком «только»!

Ради этого он жил – ради восторга. И, видит Бог, приносил пользу не одному себе. Никто не оставался внакладе. Ну кому, кому вредил образцовый порядок Комплекса? Зачем людям с побережья понадобилось присылать сюда этого отморозка Каца? Возможно, их раздражали возросшие доходы Барбура? Тогда так бы и сказали – он не стал бы возражать против увеличения взносов. А может, их пугали его связи с полицией? Глупости – дураку ясно, что нельзя держать незаконный бизнес без надежного симбиоза с ментами…

Кац сразу принялся раскачивать лодку – оспаривал решения босса, лез в пререкания, подрывал авторитет. Поди знай, откуда это шло – от полученных указаний или от общей паскудности характера… Наверно, нужно было окоротить мерзавца с первого дня, но Барбур сдерживался, терпел – ждал, пока хозяева Каца обозначат свои истинные намерения. И вот – дождался! Иди теперь объясняйся там, на побережье…

А в дополнение к этой беде – гибель Русли, важного винтика в непростом механизме Комплекса. Где сыскать второго такого – безответного до немоты, исполнительного без рассуждений, почти дармового по цене? Жаль…

– Как ты?

Барбур обернулся – на него сочувственно смотрел подошедший Призрак.

– Проснулся? – кивнул хозяин Комплекса. – А я и не ложился… Все о Русли думаю.

– Тяжело… – по-своему понял его Призрак. – Вы ведь с ним давно дружили?

Барбур приподнял бесцветные бровки.

Дружили? Вот уж чего не было, того не было. Как можно дружить с неодушевленным роботом? Честное слово, о кошке он горевал бы больше. Но говорить этого вслух не следовало. Теперь, когда он остался один, требовалась двойная осторожность.

– Пятнадцать лет, – скорбно ответил Барбур. – Я к тебе по делу. Хочу, стал-быть, показать кое-что. Пойдем.

Они прошли по коридору и поднялись на Би-девять, в начальственные апартаменты. Призрак не раз бывал здесь – приносил деньги, получал указания. И всегда кроме босса в комнате присутствовали другие люди – неизменно молчащий Русли, напомаженный Кац, взвинченный шпаненок Бенизри. Теперь их нет, и Барбур остался один на весь этот огромный этаж, ближе всех к О-О, как пророк и наместник. Бр-р… Призрак поежился, представив, каково это – ночевать тут в одиночку.

К его удивлению, Барбур не стал задерживаться в главном зале – как выяснилось, он зашел туда всего лишь затем, чтобы разыскать мощный аккумуляторный фонарь. «Фонарь? В полдень? Что он задумал и куда собирается? – с тревогой подумал Призрак. – В подвал, к собакам? Если так, то нужно позвать Тали…»

Босс и в самом деле вернулся к лестнице, но двинулся по ней не в сторону подвала, а ровно в противоположном направлении – вверх, к запретным этажам. Дойдя до первой лестничной площадки, он обернулся и посмотрел на Призрака, в нерешительности стоящего внизу.

– Ну что ты встал? Пойдем.

Призрак отрицательно покачал головой.

– Не бойся, пацан, – подбодрил его Барбур. – Это вовсе не так страшно, как вы думаете.

– Я видел своими глазами, как это не страшно, – сказал Призрак, не двигаясь с места. – И видел, что стало потом с Диким Ромео. Его ты тоже так вел? Или это сделал Кац?