О первых началах

15. Однако, поскольку ощущение подразумевает наличие иной, более ярко выраженной жизни, принадлежащей тем существам, которые по некоему побуждению уже перемещаются в пространстве, ее необходимо поставить впереди той как более властное начало и как хорега[135] некоего лучшего вида — самодвижного живого существа, по природе стоящего выше укорененного в земле растения. Впрочем, животное не явялется чем-то самодвижным в собственном смысле этого слова — ведь оно таково не целиком: часть его движет его как единое, а часть движется; следовательно, оно — феноменальное самодвижное. Стало быть, для того чтобы в качестве изображения существовало феноменальное, прежде него необходимо наличествовать истинному самодвижному, которое на деле движет самое себя и движется. И в самом деле, движущую тело душу необходимо считать более важной самодвижной сущностью[136]. Она двойственна: одна разумна, а другая неразумна, причем то, что ощущение подсказывает наличие разумной души, очевидно[137]. Разве каждый человек не ощущает самого себя более или менее отчетливо, когда обращается к себе в заботах, в исследованиях самого себя и в наблюдениях за собой, причем как в жизненно важных, так и в просто познавательных? Значит, та сущность, которая в состоянии совершать подобное, охватывая всеобщее в рассуждении, пожалуй, будет считаться разумной вполне справедливо. Впрочем, на самом деле и неразумная душа, пусть даже она не проявляет себя в логических выводах и в умозаключениях о самой себе, все равно перемещает тела из одного места в другое, будучи прежде всего самой по себе движущейся; ведь она порождает то одно, то другое стремление.

2.4.1. Проблема самодвижности неразумного

Итак, движет ли неразумная душа себя от одного стремления к другому? Возможно, она приводится в движение иным, например, как говорят[138], всеобщей космической разумной душой. Однако не стоит утверждать, будто действия каждой отдельной неразумной души есть дело не ее самой, а души более божественной, хотя бы эти действия и были беспредельными, неограниченными и смешанными со многим позорным и несовершенным. Ведь это все равно, что говорить, будто неразумные действия есть дело разумной души, и на этом основании полагать эту сущность неразумной, как ту, которая совершает неразумные действия, причем, как я позволю себе заметить, ее в целом. Не стоит также предполагать, будто сущность не является чем-то, порождающим собственные действия. В самом деле, даже если бы и имелась некая неразумная сущность, она обладала бы собственными для нее действиями, причем не заложенными в нее извне, но происходящими благодаря ей самой. Следовательно, и неразумная душа движет саму себя в разнообразных стремлениях и влечениях. Если же она движет саму себя, то и возвращается к себе самой[139]; коль скоро это так, значит, и неразумная душа самостоятельна и не заключена в подчиненном ей. Стало быть, она разумна, если только в самом деле смотрит на самое себя, так как она будет созерцать себя, возвращаясь к себе самой[140]. Но ведь, будучи обращена к внешнему, она смотрит на это внешнее, причем более всего — на окрашенное тело, саму же себя не зрит, потому что ни сама не является телом, ни облик ее не есть, конечно же, что-то окрашенное. Следовательно, она и не обращается к себе самой и, значит, не является ничем иным, кроме разве что неразумной души. В самом деле, ведь и фантазия предлагает отпечаток не себя самой, а чувственно воспринимаемого, например окрашенного тела, и неразумное желание обращено не на самое себя, а на некий предмет, например на почет, месть, удовольствие или деньги; стало быть, не оно само возбуждает себя.

2.4.2. Три гипотезы

Таким образом, правильнее всего утверждать, что неразумная душа приводит <тело> в движение вовсе не потому, что на деле движет себя, а потому, что движется от самой себя к внешнему, как бы соприкасается с ним и оказывается самодвижной именно потому, что движется от самой себя, пусть даже не благодаря самой себе. Именно в этом смысле великий Сириан и его ученики[141] считали правильным понимать то, что самодвижное в «Законах» и в «Тимее» называется более общим, ибо растения, как говорит Тимей, не двигаются по той причине, что не причастны самодвижной душе, в то время как животные, перемещающиеся в пространстве, причастны[142]. Однако ничуть не менее необходимо иметь в виду следующее: всякий движущийся предмет приводится в движение или самим собой, или иным, причем последнее движение двойственно и совершается либо силой лучшего, например когда мы говорим об энергиях атомов и подлинно неразумных существ[143], либо вследствие чего-то другого. Ибо душа в действительности не движется благодаря тому, в чем она находится, то есть телу, которое, наоборот, приводится в движение душой.