О положении вещей. Малая философия дизайна

В менее поэтизированном переводе они могли бы звучать так: «Любовь! Могла бы ты объединиться с судьбою и со мной, чтоб нам дано было постичь сие презренное скопление вещей? Не раздробили бы мы тогда его на частицы, чтоб пересобрать так, как нам бы того хотелось?» Люди видят, что мы как раз приступаем к тому, чтобы раздробить презренное скопление вещей на отдельные биты. Однако вот перекомпилировать их потом по собственному желанию у нас вряд ли получится. Пора бы наконец научиться грамотному счету.

Существует ли этика промышленного дизайна? 1991

До недавних пор этот вопрос мог бы показаться неуместным. Существует ли мораль вещей? Основной задачей дизайнера являлось производство полезных предметов. Нож, например, должен быть сделан так, чтобы его можно было использовать, что-то разрезать – в том числе и перерезать глотку врагу. Считалось также, что полезная конструкция должна быть исполнена с точностью, то есть в соответствии с научным знанием. Она должна красиво выглядеть, то есть способствовать возникновению у пользователя некоего нового опыта. Идеалом конструктора была вещь прагматического свойства, т. е. вещь функциональная. Понятия нравственности, в том числе и политической, не имели для него практически никакого значения. Обычаи и порядки устанавливались обществом – либо посредством некой вышестоящей инстанции, либо через консенсус, либо с применением того и другого. И дизайнер, и пользователь продукта подчинялись данным нормам под угрозой наказания, ожидающего их в земной жизни или в иной.

Тем не менее в нынешней ситуации вопрос о морали вещей, о нравственной и политической ответственности дизайнера обрел новый смысл и даже особую остроту. На то есть как минимум три разных причины.

Во-первых, нет больше той общественности, что регулировала нормы поведения. Несмотря на то, что по-прежнему существуют авторитетные инстанции религиозного, политического и нравственного толка, к устанавливаемым ими правилам не испытывают более никакого доверия. Их компетенция в области промышленного производства сомнительна. Как следствие, вера в их авторитет угасает, не в последнюю очередь потому, что революционные изменения в межличностной коммуникации разрушили общественное пространство в том виде, в каком мы его знали. Их компетенция подвергается сомнению ввиду того, что индустриальное производство необычайно усложнилось, а всякого рода нормы имеют свойство казаться обманчиво простыми. Ввиду своей некомпетентности, таким образом, любое авторитарное, универсальное навязывание норм имеет тенденцию скорее тормозить производственный прогресс – или вносить разлад вместо того, чтобы придавать ему вектор развития. Единственная инстанция, которая пока еще, кажется, функционирует нормально – это наука. Однако научные исследования непременно претендуют на то, чтобы быть лишенными ценностных критериев, и, следовательно, благодаря им возникают технические нормы, но не нравственные.

Во-вторых, индустриальное производство (включая дизайн) в ходе развития стало представлять собой сложную структуру, требующую информации из самых разных областей. Объем информации, доступной производителю, выходит далеко за пределы когнитивных способностей отдельного человека. Даже если использовать искусственные методы хранения данных, остается проблема того, каким образом должны отбираться сведения для дальнейшей обработки. В результате возникает необходимость работать в группах, в командах, располагающих как человеческими, так и искусственно созданными ресурсами; результат таких действий не может быть приписан одному автору. Таким образом, организация дизайнерской работы основывается на высококлассном разделении труда. На этом основании уже нельзя сделать конкретного человека ответственным за исполнение какого-либо продукта. Даже если бы и существовали инстанции, устанавливающие некие нормы, никто бы не чувствовал перед ними личной ответственности. Подобная нравственная безответственность, следующая логике производственного процесса, должна была бы, соответственно, приводить к появлению неприемлемых с нравственной точки зрения продуктов, если бы не удалось прийти к общему согласию относительно некоего этического кода дизайна.

В-третьих, в прошлом по умолчанию моральная ответственность за продукт лежала на том, кто его использовал. Если один человек закалывал другого ножом, вся ответственность за содеянное лежала на нем, а вовсе не на дизайнере, создавшем нож. Так, создание ножа являлось некой до-этической, свободной от ценностных оценок деятельностью. Однако сегодня всё изменилось. Многие продукты индустриального производства находятся в пользовании автоматизированной техники, и было бы абсурдным возлагать моральную ответственность за их использование на роботов.