О праве войны и мира

В мудрейшем законе говорится, что если у кого-нибудь выскользнет из руки копье и убьет человека, то такому лицу открыто убежище, в том числе и рабу; если же кто-нибудь преднамеренно убьет невинного человека, что возмутит государство, то такому лицу даже священнейший алтарь божий не может служить убежищем (Второзаконие, XIX, 1: XXIII, 15; Исход, XXI, 14; I кн. Царств, II, 29; II кн. Царств, XI, 13 и сл.). Этот закон Филон (“Об особых законах”) изъясняет следующим образом: “Нечестивым в святилище нет никакого убежища”. Не иначе полагали древние греки. Рассказывают, что халкиданяне не пожелали отдать Науплия ахеянам, а причина была в том, что он достаточно очистился от того, в чем его упрекали ахеяне23 (Плутарх, “Греческие вопросы”, 32).

2. У афинян был алтарь милосердия, о котором упоминают Цицерон, Павсаний, Сервий24, а также Феофил в “Институциях” и который подробно описывает Папиний в двенадцатой книге “Фиваиды”. Для кого же он был открыт? Слушай слова-поэта:

Несчастливцы его освятили.

А затем говорится, что алтарь был убежищем

Для побежденных войной, изгнанников дома родного.

Царств лишенных своих.

Аристид (“Панафинейская речь”) сообщает о том, что эфинянам было свойственно25 хвалиться тем, “что они были убежищем и утешением всем несчастным пришельцам отовсюду”, и в другом месте (“О мире”, II): “У тех, кто повсюду несчастен, одно есть общее счастье - благо афинского государства благодаря которому им обеспечена безопасность”. У Ксенофонта Патрокл Флиасийский в речи, обращенной к афинянам, заявляет: “я хвалил этот город за то, что все, как потерпевшие от преступления, так и опасавшиеся за себя и бежавшие туда, как я полагал, могут рассчитывать на помощь”. Та же мысль высказана в послании Демосфена в защиту потомков Ликурга. Эдип, бежавший в Колонну в одноименной трагедии у Софокла26, свидетельствует следующее:

Увы, кекропиды. я много зла принес,

Но верьте, будет мне свидетель бог.

Не совершивши добровольно ничего.

Тесей отвечает:

Не жалко мне Эдипу дать убежище,

Всегда тебе готов быть покровителем.

Ты человек - об этом помню я.

Сходно сын Тесея, Демофон, говорит после бегства гераклидов в Афины:

Так, защищать готова наша родина

Всех беззащитных, всех, чье дело правое.

Сколь много вынесла ради друзей;

А ныне угрожают распри новые.

Таким образом поступали афиняне, которых Каллисфен восхвалял особенно за то, что “они начали войну против Эврисфея ради потомства Геркулеса27, так как Эврисфей угнетал Грецию тиранией”.

3. Напротив, о злодеях в той же трагедии имеется следующее место:

Того, кто прибегает к алтарям богов,

Сознав вину. не полагаясь на закон,

Тащить на суд не воспретит религия;

Терпеть же зло - всегда должно преступнику.

Тот же автор в трагедии “Ион” пишет:

Касаться ведь не следует

Святилища преступнику, но праведным

Защитой служат храмы от насилия.

Оратор Ликург (“Против Леократа”) сообщает о некоем Каллистрате, который, совершив уголовное преступление, задал вопрос оракулу о том, что его ожидает в Афинах, и получил ответ: “Последует то, что предписывает закон“28. Он все же бежал туда и укрылся у священного алтаря в Афинах29 в “полной уверенности на безнаказанность; и тем не менее он был умерщвлен по распоряжению городской общины, строго соблюдавшей свои религиозные установления. Таким образом, исполнилось предсказание оракула.

Тацит (“Летопись”) порицает принятый в его время обычай в греческих городах оказывать преступным деяниям людей такое покровительство, как если бы дело шло о соблюдении священных обрядов богам. У него сказано: “Государи подлинно занимают место богов. Но боги внимают только лишь справедливым просьбам молящих”.

4. Такие лица подлежат наказанию или выдаче, или, наконец, устранению. Так, по рассказу Геродота (кн. I), когда кимеи не пожелали выдать перса Пактия и не посмели его удержать, они разрешили ему отправиться в Митилену. Римляне потребовали выдачи Димитрия Фаросского, который был побежден и бежал к Филиппу Македонскому (Ливии, кн. XXVI). Персей, царь македонский30, в оправдание перед Марцнем. говоря о тех, кто, по слухам, строил козни против Эвмена, сообщил: “Как только до меня в Македонии дошло ваше требование, я отдал распоряжение, чтобы требуемые вами лица покинули царство, и навсегда воспретил им вступать в мои пределы” (Ливии, кн. XXXVII). Самофракийцы объявили Эвандру, строившему козни против Эвмена, чтобы он покинул храм согласно предписаниям законов и религии.