О праве войны и мира

2. Так, дети испытывают известный ущерб от конфискации имущества родителей, но в собственном смысле слова это не есть наказание, потому что соответствующее имущество не стало бы их имуществом, если бы не было сохранено родителями до их последнего издыхания. Это правильно отмечено Альфеном, по словам которого дети утрачивают вследствие наказания отца то, что от него досталось бы им, но вместе с тем остаются нетронутыми вещи, которые достаются им не от отца, а в силу естественных условий или из иного источника (L. Eum. D. de Interdict, et releg.). Так, были обречены на нищету дети Фемистокла, по свидетельству Цицерона, который полагает справедливым, чтобы такое же бедствие терпели дети Лепида (“Письма”, кн. II, 11 и 19). Цицерон говорит, что подобный порядок существует с древних времен и во всех государствах. Однако последующие римские законы внесли большие ограничения в этот обычай (L. Cum ratio. D. de bonis damn.).

Если в силу преступления большинства, которое, как мы сказали в другом месте, является носителем личности целого общества, последнее окажется виновным, то вследствие этого оно утратит так называемую гражданскую свободу, стены и иные сооружения; ущерб почувствуют и отдельные неповинные лица, но лишь в том, что принадлежало им не иначе, как совместно с другими.

Различие того, что случайно связано с преступлением, и того, что вытекает из самого преступления

XI. 1. Кроме того, необходимо отметить еще, что иногда кому-нибудь причиняется то или иное зло или у кого-нибудь отнимается какое-либо благо, правда, вследствие чужого преступления, но не в том смысле, что это преступление есть ближайшая причина действия, поскольку дело касается лишь самого права действовать таким образом. Так, например, лицо, обещавшее что-нибудь по случаю чужого долга, терпит ущерб, по старинной пословице: “Обещай за другого - ущерб тут как тут”. Но ближайшая причина такого обязательства есть самое обещание. Ибо подобно тому как тот, кто клятвенно поручится за покупателя, ответствен собственно не по сделке купли-продажи, но в силу своего формального поручительства, так и тот, кто поручится за преступника, ответствен не за преступление, но за свое поручительство. А отсюда следует, что испытываемый им ущерб соразмеряется не с преступлением другого лица, а с возможностями, которыми он обладал для выполнения того, за что поручился.

2. В связи с этим, согласно наиболее верному, па наш взгляд, мнению, никто не может быть умерщвлен вследствие поручительства за другого, потому что мы установили, что никто не обладает таким правом на жизнь, чтобы лишить сам себя жизни или обязаться к лишению ее перед кем-либо. Однако древние римляне и греки полагали иначе о том же предмете и потому они считали, что поручители подлежат смертной казни34, о чем сообщается в стихах Авзония и что явствует из известнейшей повести о Дамоне и Пифии. Заложники также часто подвергались смертной казни, как мы упоминали в другом месте35.

Сказанное нами о лишении жизни должно распространить и на членовредительство, ибо человеку дано право на его члены не иначе, как ради сохранения тела в целости.

3. Если при формальном обещании предусмотрено изгнание или же денежное взыскание, или иное последствие совершения преступления, то ущерб несет поручитель, хотя, выражаясь точно, он не подлежит никакому наказанию.

Нечто подобное имеет место в том праве, которое принадлежит кому-либо в зависимости от воли другого, каковы, например, временное право владения [прекариум], зависящее от усмотрения собственника вещи; и права частного владения, зависящие от верховного права собственности, принадлежащего государству в видах общественной пользы. Если у кого-нибудь отнимается что-либо такое в силу преступления другого лица, то это является для них не наказанием, но осуществлением ранее возникшего права, принадлежавшего тому, кто производит отнятие данного права. Так, поскольку наказание, собственно, не падает на животных, то в случае умерщвления животного, как, например, по закону Моисееву36, вследствие сожительства с человеком, это не будет наказанием в точном смысле слова, но осуществлением права собственности человека над животным.

Собственно говоря, никто не наказывается по закону за чужое преступление, и почему

XII. Проведя указанные различия, мы можем сказать, что никто, раз он сам свободен от преступления, не может быть наказан за чужое преступление. Основанием для такого наказания не может служить то, что приводит юрист Павел, а именно - что наказания устанавливаются в целях исправления людей; ибо, казалось бы, можно подавать пример и помимо лица, совершившего преступление, однако его можно подавать в лице того, кого преступление касается, как мы установим вскоре. Но главное - в том, что обязательство подвергнуться наказанию возникает в силу вины, а виновность может быть только личной, имея свой источник в воле, поскольку ничто не присуще нам в большей мере, чем воля, отчего она и называется “свободным произволом”.

Сыновья не наказываются за преступления родителей