О природе смеха

Совокупляться — это «жарить», «нажаривать», «зажаривать», «отжаривать» (Афанасьев 1997: 387, 76, 75, 139), то есть «обрабатывать огнем». Нигде в фольклоре (или литературе) мы не встречаем столько метафор огня, как в образах полового акта. Вспомним в этой связи о гиперсексуальности человеческого рода. Не от огня ли человек позаимствовал и свою сексуальную избыточность?

Первые представления человека о цвете тоже, видимо, обусловлены огнем, то есть зрительным восприятием этой стихии. И в таком случае существующие у многих народов культы белого и красного цветов являются архетипическим отражением культа огня. (Только много позднее они воплотили в себе черты солнца и солнечного света, а культ белого цвета — и освещенного солнцем неба.)

Как установил В. Тэрнер, для большинства древних культур характерно наличие цветовой системы, в которой различаются три основных цвета: белый, красный и черный (см.: Тэрнер 1985: 98, 102—103). В одном из гимнов «Ригведы» образ огня коррелирует со всей триадой:

Черный, белый, красный его путь.
Блистательный [бывает] желто-красным, красноватым и ярко-красным.
Родитель породил [его] золотистого цвета.

(Ригведа X. 20. 9)^{130}

В этом отношении характерен анализ цветового кода «Ригведы», произведенный Т. Я. Елизарен-ковой. Всего в тексте гимнов встречается около трех десятков слов, обозначающих цвет. Примечательно, что при весьма детальной разработанности именования белого и красного цветов, для синего и зеленого нет даже специальных обозначений (см.: Ригведа 1999/II: 480-486)^{131}. «Яркая часть спектра, — отмечает Елизаренкова, — представлена многочисленными тонами, группирующимися вокруг белого и красного цветов и объединяемыми значениями “сверкающий”, “блестящий”, “светящийся”» (Там же: 482). Обратим внимание, что перечисленные выше эпитеты — обычные характеристики огня.

Хотя анализом выявлено примерно по десять обозначений оттенков белого и красного цветов, однако, как считает автор научного перевода «Ригведы»:

В настоящее время точная идентификация цветовых единиц невозможна (в ряде случаев встречаются серьезные расхождения при определении того или иного цвета даже между самыми авторитетными словарями санскрита), и если из природы определяемого цветовым эпитетом предмета или существа неясно, каким может (или каким не может) быть цвет, то идентификация остается весьма условной (Там же).

Ср.: ârjuna — ‘белый’, ‘светлый’, ‘серебристый’, и агипа — ‘красноватый’, ‘светло-коричневый’, ‘золотисто-желтый’; или çvetâ (от корня çvit — ‘светить’) — ‘белый’, ‘светлый’, и çyeta — ‘бледно-розовый’ (см.: Там же).

Такого рода сближения могут быть легко объяснены, если признать, что происхождение данных обозначений связано с общим архетипом^{132}.

Подтверждением изначальной «светоносности» эпитетов «белый» и «красный» служит также то обстоятельство, что во множестве случаев они являются не цветовыми характеристиками, а символами, нередко совпадающими по значению с эпитетом «светлый». Архетипически же «светлый» — это одно из обычных определений огня. Ср., например: Ригведа V. 4. 3; V. 21. 4; VI. 6. 3 или I. 66. 2: «светлый, как коровье молоко, ярко сияющий».

И все-таки для огня наиболее показателен красный цвет. Из семи вариантов загадки о горящей лучине в шести случаях огонь загадывается как «красный (красненький) кочеток (петушок, котик, жучок)» и только в одном — как «беленький кочет» (Садовников 1875: № 203). В ночное время цвет костра издалека всегда воспринимается как красный или оранжевый. (Одно из названий оранжевого цвета — «жаркой», см.: Даль 1880—1882/II: 689.) Отметим для сравнения, что «красное солнышко» имеет в основном желтый (золотистый) цвет, только утром и вечером оно бывает красным.

Мы уже говорили о том, что красный цвет действует на человека возбуждающе, стимулирует работу его организма. Но ведь именно огонь и явился для человека мощным источником данного цвета. Видимо, потому-то людям так и полюбился «веселый» красный цвет, что он ассоциировался у них с «веселым» огнем.

Похоже, что и понятие человека о красоте имеет подобную — «огненную» — природу. Прославление зрительного образа огня — один из основных мотивов тех гимнов «Ригведы», которые посвящены богу Агни (ср.: Ригведа V. 28. 4; VII. 3. 6; IV. I. 6).

У славян предельно сближенными, а нередко и идентичными оказались понятия «красный» и «красивый». По В. И. Далю, «красивый» — это прежде всего «красный или прекрасный» (Даль 1880—1882/II: 186). Последнее слово означает в цветовом отношении высшую степень «красного».