О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

Так, элегическую лиру
Ты променял, наш моралист,
На благочинную сатиру?
Хвалю поэта — дельно миру:
Ему полезен розги свист.
Мне жалок очень твой Арист.
С каким усердьем он молился
И как несчастливо играл!
Вот молодёжь: погорячился,
Продулся весь, и так пропал!
Дамон твой — человек ужасной;
Забудь его опасный дом.
Где, впрочем, сознаюся в том,
Мой друг, ты вёл себя прекрасно;
Ты никому там не мешал,
Эраста нежно утешал,
Давал полезные советы
И ни рубля не проиграл.
Люблю: вот каковы поэты!
А то, уча безумный свет,
Порой грешит и проповедник.
Послушай, Персиев наследник,
Рассказ мой.
Некто, мой сосед,
В томленьях благородной жажды,
Хлебнув Кастальских вод бокал,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ, его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы, понтировал!
Тебе знаком ли сей проказник?
Но встреча с ним была б мне праздник:
Я с ним готов всю ночь не спать,
И до полдневного сиянья
Читать моральные посланья
И проигрыш его писать.

Поязвить иной раз Пушкин был мастер: назвать посредственного стихотворца, наследником славного Римского сатирика было очень зло; печатно уличить моралиста в его собственной несостоятельности сумел он превосходно. Хотя все эти сношения имели значение лёгкой шутки, но Великопольский, очевидно, обиделся стихами, появившимися в Северной Пчеле, и прислал Булгарину следующее послание:

Ответ знакомому сочинителю послания ко мне, помещённого в № 30 Северной Пчелы

Узнал я тотчас по замашке
Тебя, насмешливый поэт!
Твой стих, весёлый, легче пташки,
Порхает и чарует свет.

Я рад, что гений удосужил

Тебя со мной на пару слов;
Ты очень мило обнаружил
Беседы дружеских часов.

С твоим проказником соседним

Знаком с давнишней я поры:
Обязан другу он последним
Уроком ветренной игры.

Он очень помнит, как, сменяя

Былые рублики в кисе,
Глава Онегина вторая
Съезжала скромно на тузе.

Блуждая в молодости шибкой,

Он спотыкался о порог;
Но где последняя ошибка,
Там первый мудрости урок.

Кстати приводим и самое письмо Великопольского к Булгарину по поводу этих стихов.

«М. г. Фаддей Венедиктович! Третьего дня получил я письмо от Ал. С. Пушкина. Он уведомляет, ссылаясь на вас, что без его согласия цензура не пропускает, как личность, моих к нему стансов; а что он согласиться не может.

Это меня очень удивило. Разве его ко мне послание не личность? В чём оного цель и содержание? Не в том ли, что сатирик на игроков сам игрок? Не в обнаружении ли частного случая, долженствовавшего остаться между нами?

Я слишком уверен в благородстве Пушкина, чтобы предполагать такой донос на дружбу истинным его намерением; но дело не в намерении, а в самом деле; и стихи, вышедшие из-под типографского станка, берут направление сами независимо от автора. Почему же цензура полагает себя вправе пропускать личности на меня, не сказав мне ни слова, и не пропускает личности на Пушкина, без его согласия? Кто позволит одному посмеяться над другим, тот не обязан ли, ежели он беспристрастен, не отнимать по крайней мере у другого способов отыграться? И даже противный поступок, будучи притеснением для одного, не может ли почесться неуважением к другому? Простите, ежели я, может быть, неуместно так распространился. Я хотел оправдать себя в вашем мнении и доказать односторонность действий цензуры, при котором литературный бой никогда не может быть равен.