О Пушкине: Страницы жизни поэта. Воспоминания современников

Письмо это писано в Одессе, летом 1824 года, вероятно к Александру Ивановичу Казначееву, человеку отменной доброты и благожелательства, находившемуся в близких отношениях к князю Воронцову (при котором он состоял ещё во Франции адъютантом), в то же время умевшему ценить высокую душу и Пушкина.— Кажется, что, после знаменитого донесения о саранче, Пушкин сначала получил увольнение только от службы, и уже потом пришла бумага из Петербурга об его ссылке на жительство в Псковскую губернию. Наказание поразило всех своею строгостью и для самого Пушкина было неожиданностью. Князя Воронцова в то время не было в Одессе (он объезжал свой край). Пушкин сделался сам не свой. Он пропадал целыми днями. Жившая в то время в Одессе добрая его знаковая спрашивает его: «Что вас не видно? Где вы были?» — «На кораблях: трое суток сряду пили и кутили». Тем не менее хоть и реже прежнего, он появлялся на даче Рено, у княгини Воронцовой. После известной его эпиграммы на её мужа (в которой потом сам он раскаивался), конечно, обращались с ним очень сухо. Перед каждым обедом, к которому собиралось по нескольку человек, княгиня-хозяйка обходила гостей и говорила каждому что-нибудь любезное. Однажды она прошла мимо Пушкина, не говоря ни слова, и тут же обратилась к кому-то с вопросом: что нынче дают в театре? Не успел спрошенный раскрыть рот для ответа, как подскочил Пушкин и, положа руку на сердце (что он делывал, особливо когда отпускал свои остроты), с улыбкою сказал: «La sposa fidele, comtesse» (Верная супруга, графиня). Та отвернулась и воскликнула: Quelle impertinence! (Какая наглость!).— Прошли года. Россия оплакала своего поэта. В год его кончины князь Воронцов приезжал в Петербург и посетил его вдову[583]. А княгиня Е. К. Воронцова († 1880) до конца своей долгой жизни сохраняла о Пушкине тёплое воспоминание и ежедневно читала его сочинения. Когда зрение совсем ей изменило, она приказывала читать их себе вслух и притом сподряд, так что когда кончались все томы, чтение возобновлялось с первого тома. Она сама была одарена тонким художественным чувством и не могла забыть очарований пушкинской беседы. С ним соединялись для неё воспоминания молодости.

В дверях эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял;
А демон, мрачный и мятежный…[584]

Примечания

«РА». 1884. № 5—6, С 188—201.

Текст письма см.: ПСС.— Т. 13.— С. 95—96 (фр.); с. 528 (перевод).

Ещё загробный голос Пушкина

В нынешнем 1887 году протекает полвека с рокового дня 29 Генваря, в который Россия лишилась Пушкина. Ему было бы 88 лет, и ныне здравствуют лишь очень немногие из его сверстников: в Одессе граф Александр Григорьевич Строганов, в Москве Геннадий Владимирович Грудев, Александр Петрович Петерсон[585]. Скончался последний его лицейский товарищ канцлер князь Горчаков; в прошлом году 18 июля отошла в вечность и княгиня В. Ф. Вяземская (до конца дней сохранявшая живую, сочувственную память о нём). Да и младших современников, знавших лично Пушкина в своей молодости, в настоящее время наперечёт: барон А. И. Дельвиг, А. А. Краевский, графиня А. Г. Толстая; из поколения позднейшего — князь П. П. Вяземский, граф А. В. Адлерберг, С. И. Мальцов, графини А. Д. Блудова и К. Ф. Тизенгаузен.