О речевой коммуникации в судебной практике

Закреплено за судебной сферой и такое «невежливое» речевое действие, как отвод – устранение от участия в деле судьи, секретаря судебного заседания, прокурора, эксперта/специалиста, переводчика (ст. 16, 18, 20 ГПК РФ; ст. 20, 22, 24 ГПКУ). Это средство, обеспечивающее объективность судебного разбирательства, вступает в противоречие с постулатами одобрения и симпатии. Заявление об отводе, как правило, включает в себя выражение сомнения в беспристрастности, предвзятости кого-либо из перечисленных выше процессуальных участников – акт, который, безусловно, «угрожает их позитивному лицу».

Вообще говоря, в ходе судебного разбирательства наблюдается минимальное проявление вежливости и речевого этикета. Взаимодействие в суде обезличено и ориентировано на нефатическую[24] коммуникацию. В судебной культуре представлены немногие ситуации речевого этикета, последовательно выделяемые в широко известных работах Н.И. Формановской[25]. Процессуальной деятельности «противопоказаны» такие солидаризующие коммуникантов действия, как комплимент и одобрение, сочувствие и соболезнование.

Составляющие судебный этикет знаки (положение стоя при общении с судьей, обращение к нему Уважаемый суд! [ст. 158 ГПК РФ] и Ваша честь [ст. 161 ГПКУ]) не выражают собственно вежливого отношения к судье. Они указывают на асимметричный тип общения в рамках судебного разбирательства, на более высокое положение судьи по сравнению с остальными участниками процесса.

Но и это неполная этикетная характеристика судебного общения. Следует добавить, что суд – это социально-коммуникативная сфера, в которой широкое распространение имеют антиэтикетные формы поведения.

Намеренную невежливость[26] в своем речевом поведении демонстрируют судьи (см. об этом более подробно в разделе «Следует ли бояться судью? (Заметки о речевом поведении служителей Фемиды)»).

Много грубости в общении между сторонами, которые не смогли разрешить возникшее разногласие без государственного принуждения. Перенесенный в суд конфликт, по мнению специалистов, – это наивысшая точка противоречий, коллизия с наиболее острым противоборством. Для конфликтного речевого взаимодействия характерны речевая агрессия, обмен колкостями, а не одобрительными, «поглаживающими» (по Э. Берну) репликами: О. (прерывает пояснения И. – своей бывшей жены): Она врет все!', (реакция И. на заявление О. – представителя горсовета о невозможности прийти на следующее судебное заседание в связи с текущей работой): Вас два юриста. Вы должны круглосуточно работать, а не в компьютер играть; (реплика И. о ее бывшем зяте, к которому она предъявила иск о возмещении материального и морального вреда за повреждение купленного ею имущества): Какой хам! Выгнал ее [дочь] и все побил.

Только в речи процессуальных участников, обращенной к отправителям правосудия, наблюдается эксплицитная, нередко гипертрофированная, многословная вежливость. Но и она в условиях цейтнота, который постоянно испытывают перегруженные делами судьи, оборачивается невежливостью: Уважаемый судья! Я, конечно, знаю, что вы мне категорически запрещаете задавать вопросы. Но я хочу вас спросить: можно ли повторно вызвать свидетеля?; Ваша честь, я хотела, чтобы, Ваша честь, вы объяснили, у нас продолжается заседание или новое. Еще примеры неуместной вежливости: (реплика И. из земельного спора при подведении его итогов): Ваша честь, прошу прощения. Я не знаю, как объяснить. Мне эти 164 метра как воздух нужны, (И. вступает в диалог С. с О. – представителем ЖЭКа): Уважаемый суд, вы извините, пожалуйста. У меня последний этаж. Когда мы спускаем кран, сначала идет горячая, потом холодная вода.