Читаем О секретаре и его начальнике (СИ) полностью

Макс тем временем совсем обнаглел и навалился на него сбоку, влажно дыша куда-то в ухо.

- Хочешь выпить?

Толик покачал головой, вдруг понимая, что напиваться в таких условиях – верх глупости. Официант принес очередную бутылку мартини и какие-то салаты, попутно щебеча что-то, и тут же унесся к другим столикам.

Музыка стала громче, и Борис с Ринатом свалили на танцпол, оставив их наедине. Макс сразу посерьезнел и подвинул к себе тарелку с салатом.

- Что это было, Макс?

- Ничего, - он не поднимал глаз.

- Ничего? – Толик дотронулся до его руки, привлекая внимание. – Ты так себя никогда не ведешь.

- Откуда ты знаешь? – Максим сверкнул на него взглядом и снова вернулся к салату. - Заметь, большую часть своей жизни я провел без тебя. Может, я всегда так себя веду, просто перед тобой притворяюсь.

Сказать, что Толик удивился, значило ничего не сказать. Он, и это еще мягко говоря, охуел.

- Ч-что?..

Договорить он не успел, их весьма бесцеремонным образом прервали.

- Максим! Толя! – откуда-то со стороны танцпола к ним прибежал раскрасневшийся, но счастливый Иван-дизайнер из «Валентина». – И вы здесь! Не ожидал… ну, то есть Максима ожидал, а ты…

- Привет, Иван, - Макс махнул ему рукой.

Иван плюхнулся на диванчик напротив и без спросу налил себе мартини в бокал Бориса, тут же выпивая до дна.

- Как жарко! Вы танцевать идете? А что такие лица хмурые? – он подцепил пальцами кусочек огурца из чьего-то салата и закинул в рот.

Макс и Толя молчали. Сказать было нечего, причем Толик совершенно не понимал, что вдруг произошло – ведь полчаса назад, когда они вошли в клуб, все было хорошо.

- Я, пожалуй, схожу в туалет, - нужно было взять тайм-аут и привести мысли в порядок, поэтому Толик быстро поднялся и направился через танцпол в сторону туалета.

Там он плеснул в лицо холодной воды, хотелось хоть немного прохлады, кожа горела. В углу зажималась парочка мелких парней, и он старался не смотреть на них. Что вообще происходит? Он Макса таким никогда еще не видел – таким… отмороженным, что ли. Как он смотрел на него, на Толика, – как будто тот его собственность, как будто… может хоть сейчас его завалить и… он что, таким образом территорию свою помечал? Чтобы другие не лезли?

Мысль показалась дикой (чтобы на него заявлял права другой мужик, да еще и прилюдно!) и вместе с тем разумной (не зря все-таки Макс не хотел брать его с собой, наверное, боялся потерять контроль над собой). Толик неуверенно улыбнулся в зеркало, немного придя в чувство. С этим, по крайней мере, можно было смириться… Парочка в углу туалета издавала уже совсем неприличные звуки, и он поспешил выйти.

Обратный путь к столику потребовал от него немало мужества – народу на танцполе набилось много, все так и норовили потереться об него или ущипнуть за задницу. Кажется, пару раз он даже отбил кому-то руку. Макс все еще сидел за столиком, на этот раз в компании Бориса, что-то увлеченно втиравшего ему с видом знатока. Макс его не слушал – напряженно всматривался в толпу, а когда увидел Толика, тут же отвернулся.

- О, Толя! – Борис пьяно улыбнулся. – Хорошо, что ты пришел… тут Макс без тебя… ис-сс-переживалс-ся.

- Я вижу.

Толик сел рядом с Максом и приобнял его за талию, пододвигая к себе и шепча на ухо:

- Ну, что ты… Макс, пойдем танцевать?

Максим от этих слов как-то вдруг расслабился, растекся. Склонился к нему, кивая. Они без слов вышли на танцпол, сопровождаемые насмешливым взглядом Бориса. И хотя старались не особенно прижиматься друг к другу, толпа их теснила и теснила, пока Толик, плюнув на все (должен же быть хоть один плюс от того, что они в гей-клубе), схватил Макса за попу, прижимая к себе. Тот охнул было, но сразу заулыбался, и в его глаза – Толик видел даже в темноте – вернулась теплота.

- Макс, - Толик шептал, прижав губы к его уху, потому что иначе разговаривать не получалось, - может, домой поедем?

Тот выдохнул что-то похожее на согласие, и Толя потянул его к выходу.

- Подожди, я с парнями попрощаюсь, - он ловко выскользнул из захвата и растворился в толпе.

Толик ждал его на выходе, присматривая на парковке такси. Макс вышел с немного виноватым видом. До самого дома они не разговаривали – при таксисте это было невозможно. Уже дома Толик решился:

- Макс…

- Что? – тот вышел из душа, на ходу вытирая волосы полотенцем, из одежды на нем были только белые боксеры, тесно облепившие его спереди и сзади.

- Я хотел… то есть, можно тебя попросить?

- О чем? – он присел рядом.

- Не ходи туда больше. Ты… с друзьями можно, но там же… зачем? – Толик опустил глаза. – Я понимаю, почему ты раньше туда ходил, все понимаю. Но теперь у тебя… я есть.

- Хмм, - Макс закусил губу, чтобы не расплыться в улыбке, и задумался на минуту. – Пожалуй. Но только при одном условии.

Толик поднял на него взгляд и увидел в глазах Макса такое серьезное выражение, какого никогда еще там не было, наверное.

- Ты их наденешь. Сейчас. Здесь.

Пару минут Толик мог только открывать и закрывать рот от такой подлости.

- Но…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза