О скупости и связанных с ней вещах. Тема и вариации

Необходимо было дождаться XVII века, чтобы доктрина о разрешенных процентах вошла в силу, стала общепринятой и уважаемой, дискуссия же ограничилась лишь приемлемостью процентной ставки. Границу в этом смысле провел текст Фрэнсиса Бэкона «О ростовщичестве» («Of usury», 1625 – немногим позже Шекспира; Бэкон часто выступал в качестве одного из кандидатов в бесконечной дискуссии о том, кто все-таки был настоящим автором шекспировских сочинений). Бэкон здесь решительно отстаивал позицию, что глупо думать, будто существует или когда-либо существовала ссуда без выгоды. Всегда было так, хотя и втайне. Одалживание денег – прежде всего полезная, жизненно важная общественная функция, и проценты – оправданная за нее компенсация, ссуду без процентов следует отправить в Утопию. Когда Бэкон написал свою «Утопию» («Новую Атлантиду»), в ней не было места для таких идеальных выдумок, хотя в ней царило нечто более идеальное: общество, где евреи и христиане жили вместе в мире и согласии и просто-напросто практиковали каждый свою религию. Носителем этих идей был, помимо прочего, мудрый еврей Иоабин, идеальный еврей, настоящий анти-Шейлок, ответ на Шейлока. Эта линия ведет далее к образу еврея как носителю просветительских идей и толерантности, а ее самый крупный представитель – «Натан мудрый» Лессинга. От Шейлока до Натана – и обратно?

* * *

Для судьбы еврейства стало фатальным то, что причины, связанные с процентами, исходящими из определенных экономических сдвигов, служили дополнением и накладывались на религиозные основания, которые традиционно определяли отношение к иудейству. Тот тяжкий факт, что евреи убили Иисуса Христа, сказался на всем остальном (и Иуда Искариот, эта парадигма еврея, готов был продать его за 30 сребреников). Но и тут XII век принес новый поворот, который в связи с вопросом процентов представлял отправную точку для более позднего фатального вала антисемитизма. Константой позднейшего антисемитизма был фантазм о том, что евреи ритуально убивают христианских детей и подвергают их различным зверствам, прежде всего пьют их кровь или используют ее для мрачных ритуальных целей. Представление об этом в виде идеи фикс упорно сохранялось вплоть до ХХ века, и мы можем найти его также в фашистской имажинерии, прежде всего в той форме, что регенерация этой дегенерировавшей расы возможна лишь посредством притока свежей крови. Фантазм можно на удивление исторически точно определить: впервые обвинения в ритуальных убийствах детей распространились в 1141–1150 годах, возникли они в продолжение первых массовых погромов и антиеврейской истерии во время Первого крестового похода и проповеднических усилий по мобилизации Второго крестового похода.

Тут следует, вероятно, добавить, что Первый крестовый поход был одним из самых больших переломных моментов как по отношению к евреям, так и по многим другим параметрам. Впервые произошло так, что собранные благодаря народному энтузиазму войска – и толпы – крестоносцев на пути к Святой земле нещадно нападали на встречающееся им еврейское население. Так, например, описывает эти события Ричард де Пуатье:

…прежде чем добраться до этих мест, они <крестоносцы> много раз устраивали массовые избиения евреев, во время которых уничтожили еврейское население почти во всей Галлии за исключением согласившихся принять христианство. При этом они говорили, что было бы несправедливо оставлять в живых на своей родине врагов Христа в то время, когда они взялись за оружие, чтобы изгнать неверных

[Цит. по: Поляков 2008: 278].

Еще хуже, чем во Франции, дело обстояло в долине Рейна, где было уничтожено несколько тысяч евреев, за этим последовала резня в Праге и т. д. В долине Рейна евреи, оказавшиеся перед альтернативой «принятие другой веры или смерть», на удивление массово героически сражались за свое вероисповедание и предпочитали умереть. Идея о том, что следует расправиться с неверными среди нас прежде, чем мы пойдем на них войной куда-то еще, распространялась как пожар и сопровождала все Крестовые походы[54]. При этом следует добавить, что почти везде крупные церковные чины и аристократы зачастую противостояли этим первым еврейским погромам и старались их сдержать – речь шла о широком народном движении, которое было трудно остановить сверху и при помощи декретов.

Обвинения в ритуальных убийствах детей начали появляться в различных концах Европы приблизительно в это же время. Похоже, что все началось в Англии: