О скупости и связанных с ней вещах. Тема и вариации

Процесс «Шейлок vs. Антонио» мы можем сперва рассмотреть с исключительно юридической точки зрения. Библиография 1972 года приводит более 50 исследований правовых теоретиков и историков, которые обратились к этому процессу относительно его легального статуса. Что говорит логика права об этих вещах? (В качестве правового экскурса см. [Gross 1992: 76 ff].)

Похоже, что, согласно преобладающей правовой позиции, договор с фунтом мяса юридически недействителен, причем юристы ссылаются на старый принцип (идущий от римского права) contra bonos mores (против добрых нравов). Словом, суд не мог бы рассмотреть договор, поскольку он представляет нарушение элементарных моральных норм, приличий, фундаментальных обычаев, которые должно предполагать любое общество. Договор оказывается неприемлемым для цивилизованного обращения, хотя рамки boni mores невозможно однозначно легально прописать. Boni mores – граница действительности легального, та точка, где легальность достигает морали, Sittlichkeit, где юридическая сила, будучи действительной согласно букве, теряет свою силу, затронув неписаные законы, являющиеся элементарной нравственной тканью сообщества. С этой точки зрения ни один цивилизованный суд, который опирается на традицию римского права, вообще не мог бы взять к рассмотрению жалобу на основе такого соглашения. Так гласит теория, но история права нам тут же напоминает, что в судебной практике происходили гораздо худшие вещи и что нравственная толерантность – крайне растяжимое понятие, легальность же всегда практикуется в рамках, которые определяются бытующими нравами, а значит, неписаными правилами.

Но стоит нам принять ситуацию, по которой суд все-таки взялся бы выносить обвинительное заключение по данному делу исходя из данного договора, Антонио оказался бы в не самом выгодном положении. Второй общий правовой принцип предусматривает, что исполнение приговора подлежит суду. Суд призван наделить кого-нибудь полномочиями для приведения в силу вердикта, исполнить его может только судебный пристав, кто-то, кто имеет на это мандат от суда. В таком случае проблема, как вырезать фунт мяса, не пролив ни капли крови, – не в сфере забот Шейлока, она является проблемой суда и его исполнителя. Не очень ясно, что именно написано в договоре, который был заключен у нотариуса, у нас есть лишь слова Шейлока, которые следует понимать буквально: «…an equal pound / Of your fair flesh to be cut off and taken / In what part of your body pleaseth me» (I/3). To be cut off: субъект, который бы вырезал его, нигде не приведен (поэтому перевод на словенский О. Жупанчича в любом случае говорит больше: «funt vašega mesa, ki si ga smem / izrezati in vzeti iz vašega / telesa, kjer bi se mi zahotelo» («фунт вашего мяса, который я смею / вырезать и взять из вашего / тела где пожелаю»[91]); так же, как и перевод на русский Т. Щепкиной-Куперник: «Фунт вашего прекраснейшего мяса, / Чтоб выбрать мог часть тела я любую / И мясо вырезать где пожелаю». Примеч. пер.). В конце концов здесь существенно придерживаться буквы, ведь Шейлок не желает ничего иного, как буквы, и его жалоба терпит крах именно потому, что суд выносит приговор лишь на основании буквы.

Но даже если бы мы предположили, что Шейлок вопреки принятой судебной практике сам привел приговор в действие, Антонио все так же не поздоровилось бы. Существует еще и следующий правовой принцип, который гласит, что если у нас есть на что-то право, то у нас также есть право на все, что этому необходимо сопутствует, включает в себя, подразумевает, что является его необходимой составной частью. Если, например, я покупаю дом, то вместе с тем я покупаю также комнаты, коридоры, лестницы, окна, двери и т. д. Этот принцип можно найти уже в римском праве, но мы можем привести формулировку немецкого теоретика права Йозефа Колера: «Право сделать что-то включает в себя также право сделать все, что необходимо для вступления в силу этого права». С правовой точки зрения нет оснований, чтобы Шейлок не вырезал фунт мяса вместе с кровью.

Положение Антонио еще более плачевно, стоит нам присмотреться или же взглянуть на ситуацию издалека, в частности, относительно статуса Порции. Очевидно, что она всего лишь доверенное лицо на основании письма отсутствующей персоны и ей, таким образом, не хватает легального судебного авторитета. Очевидно также, что, переодевшись, она скрывает свою идентичность, в противном случае в качестве женщины она не смогла бы выполнять эту функцию, в то же время проявила бы себя ее пристрастная позиция, в конце концов, Антонио – самый близкий друг ее мужа и именно ради него тот дал в залог фунт мяса, без этого договора не было бы и ее свадьбы.