О смысле жизни

Размеры этой статьи не позволяют мне подробно описать, какими путями я пришел к сознательной, определенной православной вере в Бога — любовь и первенствующее значение любви, вечный разумный смысл любви во всем Его творении, в судьбах мира и человечества. Повторяю, я пришел к тому путем тяжелых нравственных страданий. В этот тягостный период моей жизни я на опыте испытал всю скорбь разума, поруганного суеверием, всю скорбь любви, поруганной сомнением и отрицанием. Только верность любви и спасла меня от полного отчаяния, дала силу, когда во сне мне было указано дело любви, воспрянуть духом, пойти по указанному пути, приняться за дело любви и на этом деле многое понять и воспитаться в той истинно православной вере, которая все благословляет, ничего не проклиная, которая не требует ни распинания разума, ни распинания любви, ни распинания природы человеческой, а все приводит к стройной гармонии, утоляя одновременно и разум, и любовь, любя, уважая и благословляя все сущее: и разум, и природу, и любовь, и свободу. Вот почему я считаю себя вправе обратить речь мою ко всем тем, кто любит и страдает, к верующим и неверующим — без различия, прося их выслушать меня без гнева и недоверия. Каждому я брат какою-либо страницею жизни моей. И во мне возмущался ум насилием суеверия. И во мне возмущалась любовь насилием отрицания. Я понимаю тех, кто боится слова вера, зная, как часто под этим святым словом скрывают чудовищные, грубые и глупые суеверия, как часто во имя этого святого слова проповедуют систематичное идиотизирование человечества, мертвенный застой, грубое человеконенавистничество, кощунство самодовлеющего аскетизма, мрак, рабство и духовное насилие. Я понимаю и тех, которые духовно замерзают в холоде и мраке неверия и отрицания, понимаю неудовлетворенность ума и сердца их, отчаяние любящей души, потерявшей твердую почву веры в разумный, непреходящий смысл любви, готовых, чтобы перестать коченеть от духовной стужи, броситься в крайность суеверий, лишь бы отогреть душу. Придя к вере, утоляющей одновременно и разум, и любовь, я считаю долгом любви, поделиться с ближними моими этим сокровищем. Пусть же не пугает верующих буква слов моих, когда я буду говорить неверующим на языке, для них понятном, — я верю и в вере моей остаюсь верным сыном церкви православной. Пусть не пугает неверующих, когда я употребляю слово вера: в моих устах слово это не заключает в себе ничего опасного для человечества, ничего враждебного его природе, его разуму, его духовной свободе, его бесконечному прогрессу. Если даже вы не уверуете вместе со мною, вы полюбите веру мою, вы убедитесь, что она чужда всему, что вас пугает, возмущает, отталкивает в ходячих представлениях о вере, религии, церквах и клерикализме: вы убедитесь, что вера не только признает, но не может обходиться без признания прав природы, разума и духовной свободы, всего, что вам дорого как необходимые элементы бесконечного прогресса человечества все к лучшему и лучшему, от того, что есть, к тому, что быть должно.

Невозможность жить без любви, невозможность, любя, обходиться без сознательной веры в абсолютную истину и правду любви, не приступая к разумному делу любви, заставила меня ухватиться, как за якорь спасения, за мысль отдать всю жизнь на воспитание детей народа в привычках любви, подготавливая для них возможность стройно организовать жизнь и все роды труда на основе братолюбия. Эта мысль была дана мне сновидением, в котором я видел себя в избе, в обществе крестьянских детей, с которыми беседовал. Лица их были как будто преображенными, просветленными гармоничным сочетанием света разума и вдохновения любви. Среди них я дышал дорогою, родною атмосферою любви. Этот сон дал толчок мыслям моим и воле моей в новом направлении: я понял, где выход, в чем спасение для бедного, мятущегося, близкого к отчаянию, разъединенного в злобе и глубоко несчастного в своем озлоблении человечества, понял и то, каков и главный долг совести интеллигентных представителей живой любви, что они могут и должны сделать для детей народа, умственный и нравственный уровень которого был бы совсем иной, если бы предки наши в течение веков не были бы так чужды любви и на живых людей смотрели не как на рабочую силу, а как на братьев, способных любить и достойных любви.

И я приступил к тому делу любви, которому служу в течение 20 лет (с 1881 года), делу, которое в настоящее время принимает размеры и приводит к результатам, которых предвидеть было невозможно. Отношение к этому делу всего окружающего общества и богатый опыт пережитого представляет громадный интерес и высоко поучительно для общечеловеческого самосознания. Историю этих отношений и этого опыта я постараюсь изложить возможно подробнее в отдельном сочинении и сделать это считаю для себя особенно обязательными. Здесь могу только кратко перечислить самое главное.