О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

На работе самое интересное было воспоминания Юрия Владимировича Медведева в его бытность секретарём иностранной комиссии в Союзе писателей. После разоблачения культа личности состоялось собрание, которое длилось 3 дня, и никто не мог никак выговориться, ибо у всех наболело. Было столько обид, криков, страстей. Выясняли, кто на кого писал доносы, кто кого топил, пинал ногами и т. д. Эренбург, не вынимая трубки изо рта, сказал, что в ту сталинскую пору люди делились в основном на две категории: на дураков, слепо верящих Сталину, и на трусов, приспособленцев, которые не верили вождю, но шли за ним. Себя Эренбург причислил к третьей категории. На сцену выбежал Борис Полевой и стал чуть ли не душить Эренбурга, горячо спрашивая его, а куда отнести тех, кто погиб на войне, произнося святое имя Сталина, к дуракам или приспособленцам? Писатель Ян, сам отсидевший, заявил, что Сталин, да, не виноват, просто были допущены какие-то искривления в партийной линии, да и время было такое – тревожное… Тогда старушка Мариэтта Шагинян пристукнула палкой и воскликнула: «А я всегда говорила, что Сталин – мерзавец!» Тут же Медведев вспомнил, как Калинин вручил Шагинян орден «Знак Почёта», после чего Михаил Ивановича заболел, а Сталин прислал ему то ли записку, то ли письмо с советом: больше не связываться с безумной Мариэттой…

А ещё Медведев рассказывал, как в 1938 году награждали орденами. Список представленных к наградам принесли Сталину, а он неожиданно спросил, а почему нет детских писателей. Все засуетились, и кто-то сказал: а Маршак? Сталин жёстко поправил: Маршак идёт в списке не как детский писатель, а как переводчик Бёрнса. Другой фамилии детского писателя никто не мог назвать, тогда Сталин спросил Светлану, дочь, а как фамилия того писателя, которого она читает? Она ответила: «Михалков, дядя Стёпа». И Сталин сам вписывает в список фамилию Сергея Михалкова и красной стрелой направляет её на перечень тех, кто представлен к ордену Ленина. И сразу никому не ведомый Михалков меняет драное пальто на бобровую шубу и торжественно входит в ЦДЛ, куда его прежде пускали с превеликим трудом или не пускали вовсе. А потом война с белофиннами, Михалков – военный корреспондент, шпалы в петлицы, – взлёт и слава…

И ещё Медведев рассказывал про Пастернака и про его последнюю любовь Ивинскую. Медведев трижды к нему приезжал в Переделкино, уговаривая его стать переводчиком Бертольта Брехта, на что Пастернак заявил, что его устраивает только… Пастернак. До сих пор не ясно, кто перевёл Брехта на русский язык – Пастернак или Федин?..

16 января

На работе безумствует Заостровский, он – борец за дисциплину. Бумажная душа, канцелярский суслик, он не умеет ни писать, ни редактировать, лишь переставляет слова из одного места в другое, и сегодня он кричит: «Запятая – это тоже дисциплина!» А тут пошли андроповские времена. Вылавливают людей в рабочее время из магазинов, из кинотеатров и бань. Газеты пишут: «Давайте строго взглянем на себя». Всё верно: народ разболтался страшно. Все плохо работают, тяп-ляп, отсюда и товары плохого качества. Но конторские работники – это нечто другое. Ну, придёт какой-нибудь Иван Иванович в свою контору в 9.00, и что он будет в ней делать? Делать-то по существу нечего. Скрытая безработица, и у нас в «СПК» не нужно держать столько людей. Журнал вполне могут делать 3–4 человека, а не 20. Гриша, пылая на дисциплинарные требования Зао, заявил: «Интриган вроде Ришелье». Я поправил: «Какой Ришелье? Так, четвертушка Мазарини». И так всё противно, что ждёшь пятницу как манну небесную. Чтобы уйти из редакции и два дня принадлежать самому себе.

В Домжуре был на экономическом семинаре по поводу агрокомплексов. Чехарда, неразбериха, отсутствие дисциплины. Мне стало скучно, и я набросал строки:

Колбаску, рыбку, пиво, вина
Ты нынче, миленький, забудь.
Всего главнее – дисциплина,
В ней жизни нашей нынче суть.

30 января

В Театре Моссовета разочаровали «Братья Карамазовы» (Иван – Тараторкин, Митя – Киндинов, Алёша – Стеблов. И даже Плятт плохо смотрелся в роли отца, на уровне был лишь Бортников – Смердяков). Ушли со второго отделения… Читаю сочинения Николая Фёдорова, статьи Блока, том о Дягилеве, книгу о Франклине Рузвельте и ещё кучу другого.

17 февраля

Зарубежная поездка (Греция – Кипр – Египет) была в тумане, едем – не едем, и вдруг 11 февраля, за неделю до отлёта, звонок: собирайтесь! Еле наскребли деньги – 1025 рэ. И вопросы: как там погода, политическая обстановка? Судя по репортажам, в Афинах идут демонстрации против присутствия на греческой территории американских баз…