О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

В кино посмотрели михалковскую «Родню» и телефильм Антониони «Тайна Обервальда», в роли Елизаветы Австрийской – Моника Витти. С точки зрения цвета – это одна из лучших картин, которую я когда-либо видел… Читаю с большим интересом «Некрополь» Ходасевича и растаскиваю его по персонам в Календарь: Брюсова – к Брюсову, Горького – к Горькому и т. д. И любопытна книга Степана Шешукова «Неистовые ревнители» о литературной борьбе 20-х годов. Лихие мальчики Леопольд Авербах, Семён Родов, Лелевич. Наводили порядок в литературе, дым шёл столбом…

5 ноября

Очередная командировка в Таллин, куда отправился поездом 1 ноября. От соседей по купе узнал, что прошла в Таллине манифестация молодёжи с лозунгами «Свободу Эстонии» и «Долой оккупантов!». Поселился в маленькой кооперативной гостиничке на Нарвском шоссе. В отличие от русских городов тут отношение сдержанное и деловое, никто не расшаркивается и никаких особых знаков внимания. Председателю Эстонского потребсоюза Аго Мадику было не до меня.

Как бедный родственничек к дяде,
Я просидел в приёмной час.
Всё ждал, когда же примет Мадик,
Когда обрадует он нас.

Побывал на химкомбинате «Орто», в объединении «Авто» и в каком-то магазине Харюского райпо, – и всё. А далее гуляние по Таллину, от Длинного Германа и Толстой Маргариты к Ратуше, а потом вниз к «Виру» и обратно. 4 ноября попрощался и поехал в аэропорт, хлопнув напоследок стакан сока из ревеня. Короче, ничего особенного, а вот Боречка Л. обзавидовался: «Тебе хорошо – ты был в Таллине, а мне в 30-й раз придётся ехать в Кимры». Но кто в этом виноват?..

13 ноября

Эра Леонида Брежнева, длившаяся 18 лет, закончилась, началась эра Юрия Андропова. Сообщение о смерти генсека объявили спустя сутки. Неожиданно отменили концерт, посвящённый Дню милиции, и хоккей был заменён Бетховеном, а 11-го по всем программам началась симфония Чайковского «Манфред». Объявлен траур. В коллективах идут митинги, но никакого уныния нет: Брежнев – не Сталин. Такое впечатление, как будто бы ничего не произошло: умер – и умер. Был – нет. Лично меня больше интересовала третья книга лит. наследства – Александр Блок.

25 ноября

В субботу, 20-го, был хороший вечер. Ще гладила, а я читал ей вслух из синенькой тетради «ЮБиблии» отрывки из Камю, Шопенгауэра, Розанова, Георгия Иванова, Бунина, Ларошфуко и т. д. – пир для ума.

Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?.. –

писал Иннокентий Анненский. Сколько горьких размышлений о судьбе России. А что нас ждёт впереди?

27 ноября

Чтобы поехать в дом отдыха «Лесное» от Министерства мясной и молочной промышленности, нужна медсправка, – и тут начинается одиссея мытарств. Смольная улица, психдиспансер: не псих ли? Михалковская, тубдиспансер: а не тубик? А ещё сдача мочи? «Моча прозрачная». А хирург? «Нагнитесь, раздвиньте ягодицы!..» Сколько мороки из-за формальной справки! На Кипр (и такая идея поездки есть) через анальное отверстие! Но это в феврале, а пока наше доморощенное «Лесное»…

Не можем попасть в театр: все билеты достаются мясникам и торговцам, держателям дефицита, ну, а я как журналист вынужден пьесы лишь читать. Прочитал «Смотрите, кто пришёл!» Владимира Арро (кстати, мой ровесник – с 1932 года, но питерец). В пьесе есть такой диалог:

– России, как всегда, нужны порядочные люди.

– А что, их мало, да? Опять не хватает?

– Хорошо подстриженных больше…

Тут узнал: в Москве всего 17 тыс. театральных мест на 10 миллионов человек (меньше, чем в Ленинграде). «Зритель какой-то вокзальный, пролётный, блатной, он и там, и сям, он ничего не понимает толком, ему бы только отметиться, людей посмотреть, себя показать – „были, видели, ужасно!“, „были, видели, гениально!“» (Михаил Рощин, сборник «Современная драматургия»).

13 декабря

6-го отправился в дом отдыха «Лесное». Контингент старушечный. Сплошное «Былое и дамы», «Помню, я ещё Снегурочкой была…». Но интеллигентную пару всё же нашли. Переводчик из Ленинграда и его друг-юрист с тех же берегов Невы. В один из дней я сыграл с ними 17 пятиминуток в шахматы, блиц: 9 побед, одна ничья и 7 поражений. А ещё карты – «кинг». И, конечно, разговоры. Жена одного из новых знакомых – Вера, работница ЦГАЛИ, рассказывала о том, как у них архивариусом работал бывший министр иностранных дел Шепилов, тот, который «и примкнувший к ним…». Четверть века писал какие-то внутренние рецензии. Услышав про мои записи об Андрее Тарковском, запричитала: сдавайте их к нам в архив, в ЦГАЛИ…