О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

«Отравленная зона, – сказал Гриша, – это ты здорово придумал!» 17-го с Половиком рванули обедать аж в Фонд мира. По дороге обратно – Пушкинский музей, а там афиша о выставке Ватто и Домье. Конечно, соблазнились и продолжили обеденное время (привет Юрию Владимировичу Андропову!). Ватто мало – лишь две картины, в основном французские художники XVIII века – Друэ, Рау, Турньер, Ланкре Ванлоо. Заодно заскочили к импрессионистам. Что-то новенькое: «Белый дом» Утрилло. На раме выгравировано «дар М. Кагановича». Интересно, сколько даровых полотен хранилось у советских сановитых особ?..

Приехал домой и с удовольствием взглянул на свои репродукции Антуана Ватто, висящие на стене, – «Обезоруженный Амур» и «Опасный сон». И на следующий день на работе, 20-го (с точным указанием времени написания – 12.45), написал следующее стихотворение:

На остров Цитеру отплыть бы хотел
Подальше отсюда, от всех этих дел.
Здесь зависть и подлость, измена и ложь.
От гнусностей этих бросает так в дрожь.

Отплыть бы на остров, где милый Ватто

Искал утешенье когда-то давно…
Ах, все только ищут – не могут найти,
И всем нет покоя на этом пути.

Как нет всем блаженства, а есть маета,

Гремящая в шуме одна пустота.
А остров Цитера – блаженная смерть.
Ни видеть, ни слышать,
ни знать, ни уметь.

Да, строки, полные оптимизма. Редкий случай: мне самому понравились. И ясно, я – не Евтушенко…

Проездом из Парижа в Москву была тётушка Эло из Тбилиси (Елена Павловна Метревели, 1917). Мы её встретили и отвезли в гостиницу Академии наук (она ведь академик). Вручила какие-то сувениры, в том числе – таблетки аспирина. Аспирин из Парижа – это нечто!..

31 января

25-го получили с Гришей гонорар и отправились обедать в Домжур. Вольница. Гуляйполе, а не работа. В январском номере «СПК» мои материалы о Приморском крае, в том числе очерк о председателе Уссурийского рабкоопа Марии Тарачевой, которая в 19 лет, во время Отечественной войны была доблестной зенитчицей и сбивала вражеские самолёты. «Любовь к своему делу, высокий профессионализм и щедрое сердце – вот что несёт по жизни коммунист Мария Николаевна Тарачева», – в заключение очерка писал я и не лукавил при этом. Действительно, Золотой трудолюбивый народ, ему только вот с властью и антидемократическим режимом не повезло…

Из Владивостока пришло благодарственное письмо «за оперативное решение вопросов публикации материалов о нашем доблестном Приморском крайпотребсоюзе. У всех нас, кто близко с Вами столкнулся, останутся самые тёплые воспоминания о чудесном человеке, деловом, энергичном – Ю. Безелянском…». И подписи из той компании, которая меня «развлекала» на острове Русский. А ещё привет от Кати Зайцевой. А это кто такая? Не могу вспомнить. Никакой близости точно не было, а была, наверное, дефицитная мужская душевность…

Это из области приятного. Но было и неприятное, затемпературили оба – я и Ще, – в субботу, 28-го, отлёживались оба. А я ещё успел прочитать три стихотворных сборничка Арсения Тарковского, Галины Гампер и Николая Тряпкина. 30-го собрался с духом и поехал на работу. В троллейбусе водитель мрачно объявил по микрофону: «Будьте внимательны: билеты стали короче!» Сплошные изменения: ассортимент товаров уже, билеты короче, а солнце социализма высоко!..

18 февраля

В.П. всё время болеет. Её жалко, и нечем помочь, когда она, как Офелия, с седыми распущенными волосами, бьётся в надсадном кашле. А с 10 февраля начался больничный тур, 7-й по счёту. Мы с Ще то остаёмся одни, то снова с больным человеком, да и сами впадаем в какое-то нездоровье, возможно, даже чисто психологически…

А 10 февраля, после короткого пребывания у власти – 15 месяцев – ушёл из жизни Юрий Андропов, энергично взявшийся за проблемы страны, но ничего толком не успевший сделать. И вместо больного Андропова страну возглавил более больной и немощный Константин Устинович Черненко, как сказали «голоса», типичный аппаратчик и образец осторожности. Москву на время траурных дней закрыли – ни очередей, ни мешочников…

Ну, я тем временем завершил 7-ю книгу Календаря (1–18 мая).

28 февраля