О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

Из событий: проходил Совет Центросоюза: все республики, края и области приехали в Москву. Было занятно видеть, как Фомин обхаживал председателей потребсоюзов, как брал за руку и что-то ворковал на ушко. Блатмейстер – это точно. Мастер обделывания личных делишек: я вас прославлю в журнале, а вы уж мне… Я так не могу и категорически не хочу. Вот и другой гроссмейстер Х., бывший плехановец, сидел в президиуме в третьем ряду за затылком секретаря ЦК партии Капитонова и, кажется, от важности созерцания партийного затылка чуть ли не падал со стула. Да, я язвлю, а как иначе комментировать. Кстати говоря, очень популярны в настоящее время анекдоты о неудачнике и несмышлёныше чукче. Чукча – не национальность, а диагноз неумелости и неловкости.

Сводил Ще на выставку живописи на М. Грузинскую. На этот раз больше впечатления произвели отзывы, а не сами представленные картины. «Маразм и вырождение». «Злостные формалисты. А надо быть художниками». «Впечатление затхлости и болота». Но есть и противоположные мнения: «Я побывал в раю». «Живите, творите, будоражьте обывателя. Обнимаю вас…» И кто-то, кипя ненавистью: «Жидовство». И рядом другая угрожающая запись: «Только попадись!..»

Что ещё? Осваиваю новый жанр: пишу отзывы на работы студентов Московского кооперативного института, типа: «Дипломная работа выполнена на хорошем аналитическом уровне. Дипломант собрал обширный материал… Дипломная работа заслуживает положительной оценки».

И небольшие денежки, что совсем неплохо.

17 июня

32-я годовщина смерти мамы – ездил на Ваганьково. Памятник Высоцкому у входа по-прежнему в цветах. Насчитал до 50 корзин с цветами. Как жаль замечательного артиста, поэта и исполнителя волнующих песен:

Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, –
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!..

Владимир Высоцкий чувствовал, что ему отмерено немного, и молил: «Хоть мгновенье ещё постою на краю…»

Стараюсь развлечь Ще (из-за затяжной болезни В.П. она вся на нервах). Посмотрели спектакль Театра Гоголя «Пришёл мужчина к женщине» – трагифарс о жизни за горло и невпопад. Публике всё это не очень нравилось, а когда героиня начала стелить постель, зал буквально ахнул: да как это можно – на сцене?!. Не привык наш отечественный зритель, не привык. К подвигам, к военным действиям он привык, а вот к постели, к любовным подвигам – нет. Извините! Это должно быть за кадром, за кулисами, в ненаписанных страницах книг. Оболваненный советский зритель и читатель…

24 июня

Дома всё время вспыхивают какие-то мелкие дурацкие скандалы. Ще случайно разбила тарелку, и тут же вопль: «Не бережёшь! Вам всё легко достаётся!..» И обижаться на В.П. нельзя: больная, старая и – страшно написать – ненужная… И на работе аврал: сдача номера.

Номер сдаётся. Номер сдаётся.
Сразу в редакции хаос и гам.
Рифы такие, что опытный лоцман,
Если возьмётся, то разобьётся
Об этот авральный тар-тара-рам.
Машинки стрекочут, как будто щекочут
Девушек милых, что мило трещат…

Ну и т. д. Это ведь не лирика, а так, строки на злобу дня (есть такая рубрика в газетах). И на рассказы Ще о её поклонниках на работе тоже написал стишок:

Шлейф поклонников вьётся и вьётся,
И шуршит шепоток за спиной:
«Хорошо Анне Львовне живётся!
Хорошо быть любимой женой!..»

23 июня был бенефис у евреев: в связи с 50-летием Еврейской автономной области её наградили орденом «Знак Почёта». И где-то в Москве состоялся концерт, и евреи после долгого перерыва смотрели и рыдали, как танцуют «Фрейлекс». В.П. вспоминала, как евреев насильно отправляли в далёкий Биробиджан. А еврейский театр с Михоэлсом и Зускиным застал ещё я. А потом всё ликвидировали. И стало очень сиротливо: чукчи есть, а евреев нет. Евреи потянулись в Израиль…

А тем временем я обнаружил ещё одну родственную душу – Николая Александровича Рубакина (1862–1946). Великий читатель, прочитавший 250 тыс. книг. Его рабочий день состоял главным образом из чтения… Умерла Клавдия Шульженко. Специально задержали некролог: не надо народа, не надо скопления!.. Знаменитая песня «Давай закурим» – теперь уже вместе не закурим…

А ещё в июне был жуткий смерч. Разрушения, написали, что одна семья спряталась под кровать, а когда вылезли, то «не только крышу, всё унесло: и холодильник, и телевизор, и швейную машинку…». А про гибель людей ни гугу. Гибель людей противоречит официальному оптимизму существующей системы. Счастье – и всё! И тут «Правда» высекла писателя Маканина, что в какой-то повести он проявил плаксивость по поводу «разбитых ваз». Автор напомнил Маканину, что своими печальными и ненормальными писаниями он подрывает социально-нравственное здоровье народа.