О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы

Пресса открыто пишет об отравленных продуктах, о вредном воздухе, о бедах экологии, неожиданная публикация об абортах. Страна в тупике. Или на краю пропасти. Все реформы идут со скрипом. Вот и недалёкое прошлое: Николай Клюев писал из ссылки: «Умываюсь слезами. Огорчений каждый день не предусмотреть…» Это Клюев, про которого говорили «природы радостный причастник», называли его «олонецким Лонгфелло». «Мои застольные стихи / Свежей подснежников и хмеля», – писал он. Большевиками был объявлен «бардом кулацкой деревни», необоснованно репрессирован и погиб в 1937 году.

31 августа

Лето-88 завершает свой путь. Больше его не будет. Будет лишь лето-89, ну и последующие, если будут… Конец августа прошёл в бытовых проблемах: ремонт раковины и ванны. От этих проблем хочется материться…

4 сентября

Погода стоит тихая, умиротворённая, очень бледная голубизна небес, струящееся серебро нежаркого солнца, зелень ещё густая, жёлтых и ржавых листьев мало, – и хорошо сидеть за столом при открытой балконной двери. Печатать, читать, думать. Но, к сожалению, эти счастливые часы быстро проходят и снова начинается рабочий крутёж-вертёж…

Комнатное предбалконное умиротворение краткое, а так, как сказал Юрий Карякин, мы ведём две войны: друг с другом и все вместе с природой. Гибнет Арал, гибнет Байкал, всё гибнет… Развал с экономикой. Пропали стиральные порошки и дешёвые сорта мыла. Почти исчезли шоколад и конфеты, и мне, как бывшему работнику кондитерского магазина, можно выступать перед молодёжью с воспоминаниями: были «Трюфель», «Раковая шейка»…

11 сентября

С ужасом замечаю, что начинаю меняться, как сказано у Андрея Платонова: «почётное положение и сладострастное занятие властью». Внешне всё вроде бы в норме, но внутри появился червячок удовлетворения: решаю вопросы!.. Слаб человек, слаб… Одно дело – многочисленные и. о. – на радио и в журнале, – другое дело – постоянное руководящее кресло…

В честь Дня города «выкинули» банное и детское мыло – народ отоваривался (или намыливался?). На территории стадиона «Динамо» народное гуляние, чай, бублики, бутерброды и художественная самодеятельность на злобу дня. «Фруктов у нас нет из-за того, что нет тары, но хорошо, что помогают друзья-болгары!..» Очень смешно…

Что удалось ещё прочитать и узнать? «Театр Иосифа Сталина» сына Антонова-Овсеенко, в «Правде» целая полоса о Троцком, – обидно узнавать историю своей страны на склоне лет. Другими словами, мы жили без подлинной истории. Нас обокрали… Интервью с Юлием Даниэлем, политический портрет Брежнева «кисти» Роя Медведева, – нами руководил труп?!. В «Огоньке» рассказ о романе Пастернака и Ольги Ивинской… Поток, лавина, тайфун информации!..

И ещё целое эстетическое событие – выставка «Искусство в Берлине за 300 лет» – посуда, мебель, картина, монеты, медали, кубки… Удивительна «парадная софа» XVII века с орлами по бокам и короной по центру. Кто-то на ней восседал, лежал, занимался любовью, вёл разговоры… Большой монетный кубок, в который вмонтировано 688 талеров и 46 медалей… Табакерки удивительно тонкой работы Даниэля Ходовецкого (у Кузмина есть строки, посвящённые мастеру). Глядя на всё это тихое и красивое благополучие, невольно думаешь: пир для глаз, ритмика благополучия, преуспевание сытого бюргерства. Они умели работать, умели отдыхать и наслаждаться…

Интересны немецкие экспрессионисты Кишнер, Нойшуль и другие. Есть современные полотна. Например, вариант судьбы «трёх сестёр». Одна, совсем опустившаяся, в дезабилье, курит, отрешённый взгляд, всё в прошлом, крах иллюзий. Другая приодетая, но сидит полуотрешённая, сохраняя некоторые надежды на лучшую участь. И третья женщина – одетая на выход, с оживлёнными глазами, вся в надеждах и иллюзиях на счастье. Разочарования, опустошение где-то ещё далёко. Короче, три стадии человеческого состояния.

Поездка в Бухару

Командировка на Всесоюзное совещание директоров кооперативных техникумов была описана на 8 машинописных страницах, для книги необходимо всё сжать, спрессовать и опустить ненужные подробности. Но совсем не вспомнить Бухару нельзя.

Вылет из Домодедово 21 сентября. Соседка по креслу: «Вы врач?» – «Почему вы так подумали?» – «Руки…» Я с интересом посмотрел на свои руки. Полёт продолжался 3.05 и приземление. Боялся жары, а там скромные +17. Вышли. Возгласы «Салям», «Рахмат» и общая неразбериха. Ободранный номер гостиницы «Зарафшан». Знакомство со старым городом. Лабиринты из глинобитных построек. Похоже на Египет, но без пирамид.

22 сентября. Ночь под восточный молитвенный вокализ (как в Каире). И вот совещание. Цветы, бубны, барабаны, какие-то трубы (карнаи – ?). Познакомился с народом. У каждого своя судьба. По окончании трибунных разговоров культурная программа в одном из медресе. Выступление ансамбля «Бухарча». Сидящая со мной представительница Узбекского потребсоюза (Узбекбрляшу) говорит, что все эти танцы как разогрев в гареме. Медленно, плавно, неуклонно – и вот уже горит эротическое пламя. Ну, а апофеоз – танец живота. Все аплодировали, но никто не засовывал деньги в её лиф…