О свободе: четыре песни о заботе и принуждении

МУЗЕЙ ПУТЕШЕСТВИЙ – КОНЕЦ ИГРЫ – ДВОРЕЦ СОВРЕМЕННЫХ СВОБОД – НАШИ ДЕТИ И ДЕТИ НАШИХ ДЕТЕЙ – ЧТО БУДУЩЕЕ СДЕЛАЛО РАДИ МЕНЯ? – И СНОВА УРОДЛИВЫЕ ЧУВСТВА – ПОЛИТИКА И ТЕРАПИЯ – ЕЗДА В СЛЕПЫХ ЗОНАХ

С учетом тех странных темпоральных обстоятельств, в которых мы сейчас оказались – наши прошлые действия закрепили определенный уровень потепления, чье воздействие мы начали ощущать, пока на всех парах несемся к гораздо более серьезным последствиям в не столь уже отдаленном будущем (к ужасающей вероятности, что ускорение выйдет из-под контроля), – неудивительно, что многие, кто пишет и размышляет о климате, пытаются осмыслить само головокружительное понятие будущности, чаще всего при этом отталкиваясь от фигуры ребенка. Я и сама обратилась к ней на первых страницах этой главы – отчасти потому, что это показалось мне «естественным», а отчасти для того, чтобы подготовить почву для дальнейших рассуждений.

Многие движения, чья цель «сделать мир лучше» – Black Lives Matter, Fridays for Future, Standing Rock, Never Again, Families Belong Together, – позиционируют свою деятельность как служение рожденным и неродившимся детям. («Настал момент, когда вы сами должны позаботиться о своей свободе, – заявила активистка BLM Тамика Мэллори в своей речи 2020 года после убийства Джорджа Флойда. – И о свободе ваших детей – рожденных и еще не родившихся».) Иными словами, они обращаются к репродуктивному футуризму, который квир-теоретик Ли Эдельман в своей полемической книге «Будущего нет» определил как двойную идею того, что существует некое будущее, которое мы можем и должны сделать лучше, и его символом является Дитя. «Будущего нет» провокационно выступает против этой идеологии, заявляя, что «квирность определяет сторону тех, кто не „борется за детей“, сторону за пределами консенсуса, утверждающего, что любая политика постулирует абсолютную ценность репродуктивного футуризма». Многие поймали Эдельмана на слове: некоторые, чтобы оспорить (см., например, идеи покойного Хосе Муньоса, который страстно возражал, что «у квиров есть одно только будущее», и называл враждебную по отношению к будущему позицию Эдельмана «последним рубежом белого гомосексуала»); другие – чтобы применить его оптику к многочисленным романам, фильмам, экоактивистским кампаниям, политическим речам и личным решениям, с целью разоблачить и подвергнуть критике их репродуктивный футуризм[135].

Учитывая, что квиры давно подвергаются преследованию (нередко с применением силы), поскольку представляют угрозу репродуктивному футуризму (и учитывая то, сколько форм родства и культуры им удалось создать за его пределами), есть смысл в том, что отдельная ветвь квир-теории занимается обнаружением и переоценкой «квир-темпоральностей», подавленных или проигнорированных гетеросексуальной нормой. Например, Джек Халберстам в своей книге 2005 года «В чудно́м времени и месте» обращается к так называемому «изъятому времени» во всех его микро– и макро-проявлениях: «Семейное время подразумевает нормативное планирование ежедневной жизни (ранний отход ко сну и ранний подъем), сопутствующее практике воспитания детей. Этот график следует воображаемому набору детских потребностей и соотносится с представлениями о детском здоровье и здоровой среде воспитания. Время наследования – это совокупное время поколения, в ходе которого ценности, богатство, имущество и нормы поведения передаются через семейные узы от одного поколения другому». В «Параноидальном чтении и репаративном чтении» Седжвик пишет об опасностях «параноидальной темпоральности» – «упрямой, оборонительной нарративной жесткости… в условиях которой вчерашний день не имеет права отличаться от сегодняшнего, не говоря о завтрашнем». По мнению писательницы, это неотъемлемая часть «поколенческого нарратива, определяемого отчетливо эдипальными постоянством и повторяемостью: это произошло с отцом моего отца и с моим отцом; прямо сейчас происходит со мной; произойдет с моим сыном и с сыном моего сына». В «Оставаясь со смутой» Харауэй в противовес репродуктивному футуризму выдвигает лозунг «Не рожайте, а заводите сородичей!», в котором пытается объединить способность квиров к образованию небиологического родства с экологической озабоченностью о перенаселении и антропоцентризме.