О тех, кто в цирке не смеётся

– Так мне что назначать в эти дни кадровых офицеров? Это вы два года дуру поваляете в армии и на «гражданку», отдыхать. А нам здесь двадцать пять лет служить.

– Вот и ответ на поставленный мною вопрос. Именно с этого и начинаются все неуставные отношения солдат. Они всё это видят среди офицеров. А отвечая конкретно вам, я скажу, что вся картина мне видится как раз наоборот. Это вы здесь двадцать пять лет проваландаетесь и в сорок пять лет уйдете на пенсию молодым, здоровым мужиком, а мы на гражданке будем пахать до шестидесяти лет, чтобы вы на пенсии безбедно жили!

Партийное собрание закончилось тем же, с чего начиналось: каждый остался при своем мнении, а общей стратегии так и не было выработано. Но Соломатин вызвал к своей персоне очень настороженное отношение почти всех кадровых офицеров.

20. ОСЕННИЙ ПРИЗЫВ

В октябре уже по новому осеннему призыву в армию, на смену убывающим украинцам, молдаванам, грузинам пришел новый контингент солдат. Этот призыв охватывал собой Казахстан, Среднюю Азию и, частично, Сибирь.

Сибиряков привезли самых первых, было их совсем немного. Это были парни работящие, добросовестные и стремящиеся к хорошей службе. Но недостаток у них был один общий. Все они были, по меркам уровня образования в стране в восьмидесятые годы, неграмотные.

Соломатину, выучившемуся в институте и продолжавшему свою жизнь в Томске, городе высокообразованном, высококультурном, за что получившему второе неофициальное название «Сибирские Афины», было просто дико узнать, что к ним в часть пришли сибирские парни с образованием четыре – шесть классов! А ведь в стране действует закон о всеобщем среднем образовании уже ни один десяток лет! В оправдание ребятам сам Андрей нашел два ответа. Первый: все они оказались призванными из деревень, а в Сибири имеются настолько дальние, глухие деревни, что оттуда выбраться, скажем, в райцентр, в интернат, для получения среднего образования очень непросто. Вот и заканчивают ребята учёбу на том классе, до которого у них в деревне имеется своя школа. Но, зато, это второе оправдание, чего у них не отнять, так это житейского разума, стремления научиться чему-нибудь новому, что после армии пригодится и ему самому и его колхозу – совхозу. Вот и обучались они с желанием работе строителя – монтажника, газо – электросварщика, моториста, водителя, телефониста – связиста. На каждую специальность обязательно сдавали на разряд и получали «корочки».

В пополнение к этим ребятам привезли парней из Средней Азии и Казахстана.

В среде казахстанцев было довольно много парней русских, украинцев, белорусов, немцев, а непосредственно казахов немного, но и эти парни хорошо говорили и всё понимали по-русски, хотя их уровень образованности не отличался от сибиряков. А вот другая часть прибывших комплектовалась из парней из Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, причем тоже из сёл, точнее аулов, отдаленных, где школы были лишь начальные и причём на национальных языках.

Мало того, что эти парни плохо понимали и совсем не говорили по-русски, так еще, просматривая их документы, Андрей увидел, что у большинства из них в графе «Образование» стоит 2 класса, 3 класса. У одного было написано 4 класса, но рядом, в скобках, значилось следующее:

– Фактическое образование два класса, а два приписал, чтобы в армию призвали.

Разговаривали они все между собой исключительно на родных для себя языках.

Наш комбат при этом изрыгал в их адрес жуткие проклятия, поскольку они его или не понимали, или делали вид, что не понимают, а он требовал беспрекословного выполнения своих приказов. Ему было всё равно, понимают его или нет, ведь в Уставе написано, что в советской армии существует один единственный язык общения – русский.

Надо было ситуацию каким-то образом переламывать.

И тут подвернулся такой анекдотичный случай.

Отправили группу молодых солдат под командованием старшего лейтенанта Соломатина на выполнение хозяйственных работ за территорию части.

Андрей сразу определил среди солдат наиболее авторитетного: на него все остальные смотрели, слушали его и подчинялись ему. Парень выглядел постарше остальных, свободно разговаривал и с казахами, и с узбеками, и с киргизами, свободно общался на русском языке. Но один из группы солдат с ним не общался, и обратной связи тоже не было. Зато обращались к этому солдату все: «Француз».

– Товарищ солдат, – обратился к самому авторитетному Андрей, как Ваше имя?

– Моё? Касен.

– Касен, скажите, пожалуйста, почему все друг с другом общаются, обращаясь по имени и лишь к нему, Андрей показал рукой в молчаливого, называя «Француз».

– Товарищ старший лейтенант, все здесь кто: казахи, узбеки, таджики. Плохо ли, хорошо ли, но все друг друга понимают. А этот у нас туркмен. Он такой единственный. Его никто не понимает, и он никого не понимает. Мы смеёмся над ним меж собой в шутку. Говорим:

– Он из своего кишлака спустился с гор за керосином, а его там поймали и в армию отправили.