О творчестве братьев Стругацких

А почему собственно по обывателю? Почему мы так прицепились к этому оскорбительному слову? Социальные потрясения бьют по «маленькому человеку», по рядовому гражданину, по обычному жителю страны. Перестройка обошлась малой кровью… и отсутствием продуктов, и гиперинфляцией, и отсутствием работы, и денег, и зарплатами, которых хватало только на проездной. И гибелью малых городов, и неподсчитанным количеством смертей в результате возникновения платной медицины, и развалом империи, и бегством с насиженных мест тысяч граждан бывшей великой державы.

Бол-Кунац утверждает, что «мы вовсе не собираемся разрушать ваш старый мир. Мы собираемся построить новый. Вот вы жестоки: вы не представляете себе строительства нового без разрушения старого. А мы представляем себе это очень хорошо. Мы даже поможем вашему поколению создать этот ваш рай, выпивайте и закусывайте, на здоровье».

Спустя сто страниц, после того, как Бол-Кунац декларирует эти благие намерения, мы видим картину нового мира и гибнущего под его натиском старого города: «…и когда схлынул гной, потекла кровь: собственно народ – на битком набитых грузовиках, в перекошенных автобусах, в навьюченных малолитражках, на мотоциклах, на велосипедах, на повозках, пешком, толкая ручные тележки, пешком, сгибаясь под тяжестью узлов, пешком с пустыми руками, угрюмые, молчаливые, потерявшиеся, оставляя позади себя дома, своих клопов, свое нехитрое счастье, налаженную жизнь, свое прошлое и свое будущее». Между прочим, эти люди, спасающие свой скарб, мокнущие под дождем, лишившиеся дома – родители наших вундеркиндов, строящих Новый мир.

Вот вы любезный мой читатель… Я обращаюсь именно к Вам, либеральному, просвещенному, прогрессивному читателю, ненавидящему господина Президента (разумеется, имеется в виду только господина Президент из повести «Гадкие лебеди»). Так вот, представьте, что демократические силы победили. И ваш город в результате этой победы разрушен, и вы, лишившись своей трехкомнатной квартиры, за которую только что выплачена ипотека; своей работы и зарплаты, вынуждены со своими сбережениями (сколько вы там накопили? – ну пусть даже 10 00 долларов), паспортом, дипломом (кто вы там по основной специальности – физик? ну у вас уже давно магазин по торговле рыбой), работой, которую вы потеряли) и вещами, которые удалось втиснуть в неплохую иномарку переезжаете в другой город. И начинаете там с нуля в свои тридцать или сорок лет. И все это из-за того, что Ваши дети решили построить прекрасное будущее. Те самые дети, ради которых вы работали на трех ставках, оплачивали им престижную гимназию и дорогостоящее образование. И детей своих вы никогда не увидите, потому что им глубоко плевать на вас. Представили? Вы все еще поборник прогресса, либерализма, ценностей демократии? Вы все еще ярый противник господина Президента, который «по природной своей ограниченности – ну, облает вас, ну, в крайнем случае, прикажет посадить, а потом к празднику амнистирует от полноты чувств и еще обедать к себе пригласит». Ответьте себе на этот вопрос – только честно.

Ироничную речь против прогресса и в защиту консерватизма в повести произносит талантливый писатель Виктор Банев, фрондер, диссидент и оппозиционер. Ему противостоит Павор, защитник существующего тоталитарного режима, душитель свободы и сотрудник известного нам Департамента (читай – гбшник). Но при этом в своих взглядах они удивительным образом сходятся. Речь Банева в защиту консерватизма была иронией, но сам себе он откровенного признается, что он не хочет этого Нового мира. То есть он хочет его в идеале, но вовсе не рвется в нем жить: «Ишь, как я взвился, когда меня покрыло пятнами будущего! Как запросился назад, к миногам, к водке… Вспоминать противно, а ведь так и должно было быть…».

ГБшник и сволочь Павор, рассуждает точно также же: «Да…, ненавижу этих мокрецов, боюсь их, и не только за себя боюсь, за всех боюсь, которые хоть чего-то стоят… А речь идет о судьбе системы. Если угодно – о судьбе человечества. Вот Вы ругаете господина президента – диктатор, тиран, дурак… Так вот, Ваши любезные мокрецы обещают такую жестокость, что места для обыкновенного человека уже не останется». Павор справедливо опасается Нового мира, который обещают построить мокрецы. Если вспомнить все утопии и антиутопии от Платона до Мора и от Кампанеллы до Оруэлла – то с Павором нельзя не согласиться. А почему мы собственно решили, что Новый мир, построенный мокрецами, станет какой-то другим миром, а не очередным Городом Солнца? Дожди-то ведь в городе, доставшемся Новому миру, прекратились?

Рассуждения героев повести все время вертятся вокруг идей Ницше: новая порода людей, сверхлюди, судьба серой массы, будущее цивилизации. Павор – убежденный поклонник ницшеанства и при этом не менее убежденный его критик. Такие вещи прекрасно сочетаются. В ресторане Павор произносит речь, способную смутить даже самых ярых поклонников Ницше и фашизма: