О творчестве братьев Стругацких

Большинству людей, как показывают Стругацкие, глубоко наплевать на такие абстрактные понятия, как культура, прогресс, общественная мысль, философия, литература, словом, на «все то, что отличало человека от скота и что называлось до сих пор цивилизацией». Обывателю дали «постоянный и верный источник доходов, который совершенно не зависит от конъюнктуры», и обыватель счастлив. То, что при этом человек превращается в дойную корову (желудочный сок вместо молока или чего-нибудь ещё), естественно, делает этот процесс ещё более омерзительным. Но это обывателя не волнует. Впрочем, та жизнь, которую ведут жители провинциального городка и до этого не вызывала у них желания знакомиться с философией, общественной мыслью, культурой и иными благами цивилизации. Основные развлечения местной интеллигенции (именно интеллигенции: герои рассказа – учитель, ветеринар, аптекарь, старший полицейский) – это пара рюмок коньяка, игра в винт, посещение публичного дом, для особо одаренных – филателия. Регулярная сдача желудочного сока этим развлечениям никоим образом не мешает, напротив, помогает, поскольку дает дополнительный доход.

Особый эффект сообщают повествованию имена героев повести. Все они носят имена, заимствованные из древнегреческой мифологии или максимально приближенные к ней. Мало того, что герои ведут себя не по-людски, во всяком случае, с точки зрения советского читателя. Их завоевывают, унижают, превращают в бессловесную скотину, и все это их только радует. При этом главный герой – обыватель-мещанин и приспособленец – носит имя лучезарного бога, покровителя поэзии Аполлона, а его шлюха-дочь зовется Артемидой1. Недалекий аптекарь имеет имя героя Троянской войны Ахиллеса, а содержательница публичного дом является тезкой богини подземного царства – мрачной Персефоны. Остальные имена являются не столь говорящими, но и в них имеются различные «фишки». И. Каспэ совершенно не права, когда говорит, что далеко не всегда в творчестве Стругацких имена являются говорящими и приводит в пример «Второе нашествие марсиан». Имена здесь как раз являются более чем говорящими. Во-первых, они способствуют общему снижению пафоса. Древнегреческая мифология и культура всегда была для человечества образцом возвышенной поэзии, гармонии и расцвета культуры. Поэтому их использование, естественно, создает сатирический эффект. Но помимо этого общего эффекта, есть и частные сугубо комические сопоставления. Одноногий унтер-офицер Полифем носит имя одноглазого циклопа. Золотарь Минотавр, видимо, является местным хтоническим чудовищем. Все эти параллели и противопоставления можно анализировать и дальше. Впрочем, для читателей Стругацких, знающих античную мифологию, все они очевидны.

Снижение пафоса по сравнению с Уэллсом осуществляется и за счет других особенностей текста. Герой Стругацких в начале каждого дня, то есть в начале каждой главы скрупулезно фиксирует температуру, давление, облачность, направление ветра. Все это, равно как и состояние его экземы волнует учителя Аполлона куда больше, чем завоевание марсианами Земли. Но герой Уэллса писатель-философ также уделяет вначале своего повествования большое внимание погодным условиям. В день первого сражения землян с марсианами «был …день…жаркий, душный, и показания барометра …менялись с поразительной быстротой». Разумеется сами показания барометра, как таковые, профессора не волнуют. Он лишь хочет подчеркнуть, что сама погода предвещала что–то страшное. Жаркий и душный день предвещает жаркое сражение и удушающую вонь от трупов, точно также как чудовищная гроза передает смятенное состояние героя, а теплый спокойны летний вечер накануне прилета первого снаряда с марсианами, является ярким контрастом последующим жутким событиям. Описания природы и погоды у Уэллса являются типичным литературным приемом, оттеняющим происходящие события или внутреннее состояние героя. Погодные условия во «Втором нашествии» никоим образом не совпадают с тем, что происходит во внешнем мире. В день высадки марсиан «утро было…волшебное». У Уэллса «был …день…жаркий, душный». При внешнем сходстве литературного приема Уэллса и Стругацких у АБС нудно повторяющиеся описания атмосферных условий выполняют совсем другую роль. Они, конечно, тоже дают характеристику внутреннего мира героя, но совсем другого героя, антигероя.

Также очевиден и вывод, который должен возникнуть у читателя по окончанию чтения. Мещанство – это страшно. Мещанин готов продать право первородства даже не за чечевичную похлебку, а за желудочный сок, необходимый для переваривания этой похлебки. Мещанин вообще не понимает, о чем идет речь, когда ему говорят о свободе, смысле жизни, культуре. Все это для него пустой звук. При этом совершенно не важно, как зовут мещанина – Вася Пупкин, Джон Смит или Ахиллес. Хотя, конечно, когда мещанина, дурака и хвастуна зовут Ахиллес – это производит сильное впечатление.