О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Разумеется, для некоторых покупателей это инвестиции, такие же как покупка акций, недвижимости или золотых слитков. В таком случае, переплатили они или недоплатили, будет определяться рыночной стоимостью картины спустя какое-то время.

Но что движет покупателями, чьи мотивы не имеют отношения к деньгам, когда они платят десятки миллионов долларов вот за это? Особой красоты в этих работах нет, выдающегося мастерства тоже. Даже среди произведений самого художника они ничем не выделяются. Погуглите «Барнетт Ньюман», и вы увидите море вертикальных цветных полосок, обычно разделенных тонкой чертой. Такое впечатление, что, когда Ньюмана посещала некая идея, он стремился перебрать все ее возможные варианты. Один из таких вариантов кто-то купил в прошлом месяце за 84 миллиона долларов. Крошечное уорхоловское изображение Мэрилин Монро, каких у него много, ушло за 41 миллион.

Десять лет назад нью-йоркский Метрополитен-музей заплатил 45 миллионов долларов за маленькую «Мадонну с младенцем» Дуччо. Я тогда писал у себя на сайте The Life You Can Save, что благотворители, которые своими пожертвованиями сделали эту покупку возможной, могли бы распорядиться деньгами и лучше, но «Мадонна» из Метрополитен-музея все-таки мастерски написана и ей 700 лет. Дуччо — один из крупнейших художников, живших в эпоху важнейших для западного искусства перемен, хотя до нас дошло совсем немного его работ. Ни о Ньюмане, ни об Уорхолле подобного не скажешь.

Но возможно, послевоенное искусство так важно потому, что бросает вызов нашим представлениям о мире? Об этом убежденно говорил Джефф Кунс, один из художников, чьи работы продавались на Christie’s. В 1987 году, отвечая на вопросы группы арт-критиков, Кунс привел в пример свое произведение, проданное месяцем раньше, назвав его работой про «Джим Бим». Это творение — гигантский игрушечный поезд из нержавейки, полный бурбона, — он еще до аукциона демонстрировал на выставке Luxury and Degradation («Роскошь и упадок»), которая, по версии New York Times, исследовала «пустоту, избыточность и опасную роскошь разгульных 1980-х».

В том интервью Кунс говорил, что в работе про «Джим Бим» «использовал метафоры роскоши, чтобы дать определение классовой структуре». Арт-критик Хелена Контова спросила, как его «социально-политическая направленность» соотносится с политикой тогдашнего президента Рональда Рейгана. Кунс ответил: «Рейганизм означает коллапс социальной мобильности, когда трехэтажная структура, соответствующая низкому, среднему и высокому уровням дохода, схлопнулась до двухэтажной: низкий и высокий… Моя работа — протест против этой тенденции».

Искусство в роли критика роскоши и расточительности! Искусство, протестующее против расширяющейся пропасти между богатыми и бедными! Как смело и благородно это звучит. Но арт-рынок тем и силен, что умеет подхватить сколь угодно радикальную декларацию произведения и превратить ее в очередной товар для сверхбогатых. Оказавшись на Christie’s, игрушечный поезд с бурбоном ушел с молотка за 33 миллиона долларов.

Если бы художников, арт-критиков и покупателей хотя бы чуть-чуть интересовал расширяющийся разрыв между богатыми и бедными, они бы посмотрели в сторону развивающихся стран, где, потратив несколько тысяч долларов на работы местных мастеров, можно изменить к лучшему жизнь целых деревень.

То, что я сейчас говорю, ни в коем случае не умаляет значения искусства. Рисунок, живопись, скульптура, как и музыка, и вокал, — важные формы человеческого самовыражения, без которых наша жизнь была бы беднее. Люди занимаются искусством во всех культурах, при любых обстоятельствах, даже когда они не в состоянии удовлетворить свои основные, минимальные нужды. Чтобы поощрить их к творчеству, совершенно не нужны покупатели с миллионами долларов. На самом деле нетрудно доказать, что заоблачные ценники для творческого самовыражения вредны.

Думаю, отдавать такие астрономические суммы покупателей заставляет ощущение, что обладание оригиналами работ известных художников поднимает их собственный статус. Если так оно и есть, то это само по себе может стать двигателем перемен: понадобится всего лишь пересмотреть понятие статуса и заново определить его с учетом этических соображений.

В более этичном мире готовность тратить миллионы на искусство снижало бы, а не повышало статус покупателя. Люди, видя такое, задавались бы вопросом: «Неужели нет способа лучше потратить деньги в мире, где шесть миллионов детей в год умирают из-за нехватки питьевой воды, москитных сеток или потому, что их не привили от кори?»

Project Syndicate, 4 июня 2014 года

Чтобы человечество не вымерло

(в соавторстве с Ником Бекстедом и Мэттом Уэйджем)

МНОГИЕ УЧЕНЫЕ СЧИТАЮТ, что динозавры вымерли из-за столкновения Земли с крупным астероидом. Может ли то же случиться и с людьми?