О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Когда я впервые услышал, что цель Бутана — как можно больше народного счастья, мне стало интересно, стоит за этим какой-то практический смысл или это просто очередной политический лозунг. Нет, не просто лозунг, в чем я смог убедиться лично, приехав в столицу Бутана Тхимпху, чтобы выступить на конференции «Экономическое развитие и счастье». Ее организовал бутанский премьер-министр Джигме Тинлей совместно с Джеффри Саксом, директором Института Земли при Колумбийском университете и советником Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна.

Мне еще не доводилось бывать на конференциях, к которым правительство страны относилось бы так серьезно. Я думал, что Тинлей, как обычно, выступит на открытии с официальным приветствием и уедет по своим делам. Ничего подобного. Его выступление оказалось глубоким анализом ключевых вопросов, которые встают, когда счастье становится государственной политикой. После выступления он провел на конференции все два с половиной дня, неизменно внося вклад в наши обсуждения. В большей части сессий также участвовали несколько министров.

С незапамятных времен все согласны, что счастье — это хорошо. Проблемы возникают, когда мы пытаемся выработать единое определение счастья и измерить его.

Один из основополагающих вопросов — следует ли рассматривать счастье как преобладание удовольствия, испытанного на протяжении жизни, над страданием или как степень удовлетворенности жизнью? При первом подходе надо суммировать количество положительных моментов в отдельно взятой жизни и вычесть из них сумму отрицательных. Если результат — положительная величина, будем считать жизнь счастливой, и наоборот. Чтобы измерить счастье в таком его понимании, нужно методом случайной выборки изучить события в жизни людей и попытаться понять, вызывают они положительные эмоции или отрицательные.

Второй подход — спрашивать людей: «Насколько вы довольны тем, как складывается сейчас ваша жизнь?» Те, кто доволен или очень доволен, скорее счастливы, чем несчастливы. Но какая из интерпретаций счастья скажет больше о том, как его наращивать? Здесь придется исследовать вопросы более фундаментального характера — ценностные.

В исследованиях на основе первого подхода хорошие результаты показали такие страны, как Нигерия, Мексика, Бразилия и Пуэрто-Рико, следовательно, ответы могут быть связаны больше с национальной культурной традицией, чем с объективными показателями, такими как здоровье, образование и стандарты качества жизни. При втором подходе вверху списка оказываются богатые страны, такие как Дания и Швейцария. Но не факт, что ответы на вопросы исследования означают для разных культур и языков одно и то же.

Можно со всеми договориться, что наша цель — увеличение счастья, а не дохода или валового национального продукта, но какой в этом смысл, пока мы не в состоянии измерить счастье объективно? Джон Мейнард Кейнс, как известно, сказал: «Лучше я окажусь приблизительно прав, чем ошибусь с высокой точностью». Он имел в виду, что идеи часто рождаются сырыми, и приходится долго трудиться, чтобы придать им отточенность и определенность. Возможно, это относится и к идее счастья как цели государственной политики.

Научимся ли мы измерять счастье? Центр исследований, учрежденный 12 лет назад правительством Бутана, сейчас обрабатывает результаты интервью с более чем 8 тысячами своих граждан. Вопросник охватывает и субъективные аспекты, такие как удовлетворенность респондентов жизнью, и объективные — стандарты качества жизни, здоровье, образование, а также участие в культурной жизни, динамичность жизни в населенном пункте, состояние окружающей среды и баланс между работой и другими занятиями. Пока не ясно, будут ли такие разноплановые факторы как-то коррелировать между собой. А чтобы свести их к одному показателю, не обойтись без сложных оценочных суждений.

В Бутане работает Комиссия по валовому национальному счастью под председательством премьер-министра. Она рассматривает каждое предложение, которое вносят министры. Если та или иная инициатива противоречит задаче роста валового национального счастья, ее возвращают в министерство на доработку. Без одобрения комиссии ни одно предложение дальше не продвигается.

Один из неоднозначных законов, который недавно все-таки прошел — и это многое говорит о готовности правительства идти до конца в том, что, на его взгляд, увеличивает общее счастье, — это запрет на продажу табачных изделий. Бутанцы имеют право ввозить в страну сигареты и табак из Индии, в небольшом количестве и для личного потребления, но не для продажи, и каждый раз, закуривая в общественном месте, должны иметь при себе квитанцию об уплате пошлины на ввоз.