О вражде и хорошей газете за завтраком (СИ)

В подтверждение девушка приподняла бокал и кивнула. Гарри оказался за её спиной, укладывая руку на талию.

— Не хочешь потанцевать?

— Хочу, — Уизли просияла, отдала Гермионе бокал в руки и перехватила ладонь парня. Грейнджер спорить не стала, отпуская пару наслаждаться вечером. Не всем же переживать за её отношения с одним бизнесменом, который заметил в очередной раз, что она осталась одна, и уже приподнялся с места, чтобы это исправить.

Гермиона посмотрела на него и сжала губы в тонкую линию, одного лишь взгляда было достаточно, чтобы удержать его на месте, весь её вид буквально кричал о том, что разговаривать с ним она не имеет ни малейшего желания.

— Не вздумай, — одними губами прошептала она, делая шаг в сторону. Она знала, что упадет в эту ловушку, как только он скажет «мне жаль», слишком хорошо это осознавала, а поэтому дистанция была необходима. Если он подойдет, всё рухнет мгновенно, этого допустить было нельзя.

К счастью, внимание Гермионы было довольно быстро перехвачено одним из наследников династии банков Англии, который пригласил её присоединиться к другим парам в центре зала. Его внимание ей льстило, многие боялись связываться с ней из-за риска потом оказаться частью её работы, но не он. Чарльз отличался исключительными манерами, аккуратностью и умением вести непринужденный диалог. Мечта любой девушки, нужно сказать.

Его руки не соскальзывали ниже её талии, пока он вел Гермиону в незамысловатом танце, по-доброму подшучивая над происходящим.

— Зато ты поставила всех на место.

— Все считают своей обязанностью поддержать меня, но почему у меня складывается ощущение, что все нагло врут? — она усмехнулась, шагнула на сантиметр в сторону, чтобы не отдавить Чарльзу пальцы, всё-таки танцевала Гермиона не лучшим образом.

— Никому не хочется стать твоей следующей жертвой, — парировал он.

— Почему все называют это так?

— Сложно объяснить, Гермиона, я не вникал в особенности твоей работы. Слышал лишь множество негодования.

— Рада, что люди научились высказывать свое мнение, — сарказм пробежался по её словам столь очевидно и ядовито, что ей стало мерзко от самой себя, но Чарльз только улыбнулся, пропуская это мимо ушей.

Он замер, музыка закончилась, она позволила им отдышаться несколько минут, Гермиона ждала очередного приглашения, но его так и не последовало.

— В сторону, — резко, грубо, приказом, которому нельзя было не подчиниться. Грейнджер дрогнула, ощущая присутствие Малфоя за своей спиной. Чарльз не планировал сдаваться, но, кажется, всё равно предпочел отступить. Словно от зверя, защищающего своё.

Своё…

Руки Малфоя обвились вокруг неё, когда он обошел Гермиону, резким движением вжали в себя. Она тут же вскинула к нему голову.

— Оставь меня в покое.

— Нет, — простой ответ, не предполагающий возражений.

Гермиону абсолютно не волновало, что он там решил для себя, она презрительно бросила в ответ:

— Это не вопрос.

— Мне плевать, Грейнджер. Я хочу поговорить.

— Я не твоя секретарша для исполнения каждого твоего желания.

— Нет, хуже, ты — упрямая и невыносимая, не способная принять, что всё идёт не так, как тебе бы хотелось.

— И ты смеешь винить меня в этом? В твоем обмане? — кровь закипала в жилах, злость так и пылала в ней всей. Гермиона повысила голос, её не заботило, что вокруг нее столько людей.

— Я обещал тебе победу на суде, и я тебе её обеспечил, — прошипел он, наклонившись к её лицу, непозволительные несколько сантиметров отделяли их друг от друга.

— Ты нарушил свое обещание! — почти вскричала Гермиона. — Ты унизил меня. Ты разрушил всё, над чем я работала, уничтожил мой авторитет.

— Я никогда не говорил, что это будет так легко.

Она не заметила, что её рука поднялась, не проконтролировала, как быстро она махнула ею и оставила-таки пощечину на его коже с оглушительным звуком. Он повернул голову влево от силы удара, сжал челюсти с такой силой, что Гермионе показалось, он схватит её запястье в ответ.

Драко прорычал, так и не развернувшись обратно к ней:

— Полагаю, теперь мы квиты.

Он буквально намекал на то, сколько шума своим скандалом они наделали, каждый человек следил за ними, кажется, даже не дыша — такая тишина воцарилась в зале, прекратилась даже музыка.

Гермиона сделала последний рывок, риск уже был оправдан, чтобы прошипеть ему в лицо со всей своей яростью.

— Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего. Никогда. Даже если ты останешься последним человеком на земле, я не хочу связываться с тобой!

— Вперед, Грейнджер, ври сама себе, — поганая усмешка сверкала, он выговаривал всё слишком уверенно, забираясь под кожу. — Ври, ты хорошо это умеешь.

Ей стоило огромных усилий проглотить свою гордость, все его слова вместе со слезами, жгущими глаза. Гермиона не смела больше продолжать этот цирк, которым они являлись. Она больше не играет в эту игру без правил, без совести, без справедливости.

— Счастливого Рождества, Мистер Малфой.