О времени, стране и о себе. Первый секретарь МГК КПСС вспоминает

– организация государственного переворота 21 сентября – 4 октября 1993 года с показательным расстрелом в Москве высшего органа представительной власти – Верховного Совета; результат – подавление воли оппозиции и принятие Конституции 1993 года с ее особой формой правления (фактической монополией на власть неконституционного органа – Администрации Президента) и консервацией юридически абсурдного федеративного устройства бывшего СССР;

– захват, раздел и монополизация узким кругом лиц важнейших объектов государственного имущества (ваучерная приватизация, кредитно-залоговые аукционы); результат – окостенение социальной структуры, исключающей полноценное гражданское общество, зато выделяющей полюс олигархического богатства с его идеологической обслугой и полюс массовой бедности;

– создание официальной финансовой пирамиды ГКО («государственных казначейских обязательств»); результат – еще один мощный удар по национальной валюте в 1998 году, позволивший уничтожить три четверти вновь накопленных рублевых сбережений населения;

– выведение стратегических природных ресурсов России из национального лицензионного режима; результат – создание такого режима недропользования, который стал гигантским насосом, непрерывно качающим из страны невозобновляемые природные ресурсы;

– закрепление бесконтрольной, с точки зрения закона, власти правительства и Центробанка над национальным денежным обращением; результат – создание таких схем валютного регулирования и обслуживания государственного внешнего долга, которые ведут к хроническому бюджетному и инвестиционному голоду;

– увеличение двойной (сырьевой и долговой) зависимости России при отказе государства от функции стратегического планирования и отказе от проведения сколько-нибудь внятной энергетической, промышленной и научно-технической политики;

– начало подготовки к новому витку «реформ», которые затронут теплоэлектроснабжение и жилищно-коммунальное хозяйство; наиболее вероятный результат – распад инфраструктуры жизнеобеспечения и организованной жизни на единой национальной территории.

* * *

По сумме воздействий на общество «реформы» 90-х годов вообще не имели никакого отношения ни к принципам либерализма, ни к свободному рыночному обмену, ни к демократии, ни к правовому обществу.

Единственное, что можно сказать о «реформах» периода ельцинизма с уверенностью, – это то, что они носили глубоко антинациональный характер. Они закрепили тенденцию нарастающего отставания России от современной технологической цивилизации. В способе жизнедеятельности десятков миллионов людей отчетливо проступили черты социально-культурной деградации.

Хотя в основу идеологии ельцинистских «реформ» было положено заклинание рынком, но в действительности денежно-кредитная политика «реформаторов» (создание хронического дефицита денег в экономике и искусственно дорогого кредита) стала политикой разрушения внутреннего рынка и рыночных связей. Так называемая политика «стерилизации денежной массы» явилась по своему экономическому содержанию политикой стерилизации национальных производителей.

В годы ельцинизма подавляющая масса граждан России по уровню реальных доходов дважды (в 1992 и 1998 годах) резко отбрасывалась вспять. Во второй раз, после происшедшего в августе 1998 года отказа государства платить по своим обязательствам, реальные доходы населения России только к 2003 году смогли достичь уровня 1997 года.

Ельцинизм закрепил дрейф России в направлении, противоположном вектору развития современной технологической цивилизации, в том числе и в области заработной платы. Доля заработной платы в валовом внутреннем продукте России, по официальным данным, в 2–3 раза ниже аналогичного показателя не только в США, Великобритании, Германии, но и в такой слаборазвитой стране, как Польша.

«Реформы» в огромной степени увеличили расслоение граждан по доходам. Отношение суммарных доходов 10 процентов самых богатых граждан к доходам 10 процентов самых бедных в 1991 году в СССР составляло 4,5 (в США – 5,6), а уже к 1994 году, то есть в течение трех первых лет правления ельцинского режима, этот показатель, по данным Госкомстата, подскочил до 15,1. Исследования социологов, определяющие фактический доход с учетом теневых заработков, давали на тот же 1994 год картину еще большего разрыва по доходам – в 18,9 раз. С тех пор этот разрыв продолжал расти. А по некоторым данным, к началу 2000-х годов он уже достигал 60-кратной величины (!!!).