О западной литературе

Детектив лидирует в приключенческой литературе (наряду и наравне с научно-фантастической литературой, но относительно последней эти сведения, пожалуй, уже устарели; ее популярность идет на излет). Наверное, не только разгул преступности в современном западном мире и не только механизм компенсации, срабатывающий в душах людей, на преступление не способных или на преступление не решающихся, обеспечивает и объясняет повсеместный и всевозрастающий интерес к детективу, тем более что справедливым представляется замечание В. Кардина в проблемной статье о советском детективе: «В чистом, устоявшемся виде типы читателей попадаются не чаще, чем образцы „чистого“ жанра». Победа добра над злом? Но она давно уже перестала быть обязательным признаком детектива. Романтика поисков, погонь, головоломных загадок и головокружительных приключений? Конечно, но не только же это. Как хороший кинодетектив редко обходится без погони, так сама по себе погоня – пусть и с блеском отснятая – еще не делает детектив хорошим. Противостояние слабого сильному (или сильным)? Такой момент в детективе постоянен и важен: вначале противник (будь это преступник, не наш разведчик и т. п.) всегда имеет преимущество: он, выражаясь шахматным языком, играет белыми. Отметим здесь, кстати, что слабость и неубедительность многих отечественных образцов жанра объясняется неумением или нежеланием показать эту исходную слабость и хорошо темперированным оптимизмом, заставляющим читателя или откровенно скучать, или воровато болеть за преступника. Но противостояние слабого сильному недурно изображено и в большой литературе, взять хоть того же Фолкнера. «Герои безгеройного времени», как названа уже давняя, но отличная книга М. Туровской, на тему, близкую нашей? И это, разумеется, тоже… Каждый раз, когда начинаешь над этим задумываться, понимаешь, что одного отдельно взятого ответа просто не существует; есть сложный комплекс причин и мотивировок, поддающихся скорее социологическому и психологическому, чем литературно-критическому анализу.

Рискнем все же предположить, что детектив становится все более универсальным средством постижения и отображения действительности, что остросюжетность все очевиднее торжествует над бессюжетностью, хотя порой и переплетается с последней, как в причудливых «полуабстрактных» детективах Алена Роб-Грие или Петера Хандке. «Все жанры, кроме скучного» озаглавлена недавняя рецензия в «Вопросах литературы» на книгу, посвященную, в частности, и проблемам детектива. Известная доля скуки, бывшая до сих пор неотъемлемой чертой значительной части серьезного чтения, решительно отвергнута детективной литературой, скучный детектив – это нонсенс, такого не может быть, потому что такого не может быть никогда. И еще одно: во второй половине века как никогда остро стоят кардинальные, первостепенные вопросы бытия (не обязательно решаемые в экзистенциалистском ключе), само человечество оказалось перед лицом ядерной угрозы в классической экстремальной ситуации – и моделирование малых экстремальных ситуаций, типичное для детектива, приобретает поэтому особенный интерес и значение. Детективная форма – существование под знаком готовящегося или совершенного преступления – становится емкой и тревожащей метафорой самого бытия…

Но вернемся к нашим детективам, о которых только что было сказано, что скучны они не бывают, – а сколько же нам меж тем случается читать скучных детективов! Не плохих, то есть примитивных, не соответствующих нашим вкусам и амбициям, а именно скучных! Одна из причин их появления в русском переводе – укоренившаяся практика издания детективов «по странам». Знаменитая «всемирная отзывчивость» русской литературы приносит в данном случае не всегда съедобные плоды.