О завтрашнем дне не беспокойтесь

— Оставайся здесь, и я не дам тебе умереть! У меня есть антиоксиданты и антибиотики, витамины и биостимуляторы! — взволнованно заговорила она, оторвавшись от его руки.

— Откуда?! — удивился он.

— Батискаф «Фантом»! Три года тому назад его прибило к острову.

Накануне было сильное подводное землетрясение. Мне удалось проникнуть внутрь, оприходовать вещи, которые ты и Вена Саймон не смогли с собою забрать, и переместить «Фантом» в надежное укрытие, — сообщила она ему, наверное, самое невероятное из всего, что он ожидал от нее услышать. Ровно в полночь на галечном пляже обычаям илинойцев вспыхнул поминальный костер. Из всей большой семьи, которую Деметрис Паулюс (Дмитрий Павлов) и его жена Вена Саймон создали на острове Счастливый (Кипрос), остались только двое: он и его старшая дочь Урсула. После Вены Саймон, умершей почти сто лет тому назад, у Деметриса были еще жены, которые родили ему в совокупности полсотни детей. Вена Саймон родила ему семерых, причем, дважды, по двойне, а один раз сразу троих. Вот имена их детей: Медвежонок, Урсула, Сара, Лира, Жимаган, Ричи и Леон. По-разному сложились их судьбы. Медвежонок пропал без вести в арктических льдах. Сара и Лира умерли во время эпидемии чумы.

Жимаган погиб при пожаре своего дома, спасая жену и детей. Ричи и Леон пали на поле брани: встав спиной, друг к другу, они так отчаянно рубились мечами, что поразили мужеством и отвагой самого Алхана — великого полководца джурджени, который приказал своим людям воздать им воинские почести и передать их тела родственникам. Известие о гибели младших братьев Урсулу особенно огорчило, так как после смерти Вены Саймон она заменила им мать.

— Ты, надеюсь, жестоко отомстил джурджени за их смерть? — спросила Урсула, когда, уложив его спать на втором этаже дома, присела подле него на большой кровати из красного кедра, которую он сам когда-то смастерил. Вопрос, заданный Урсулой, живо напомнил ему ожесточенные споры, которые ему пришлось вести в Народном собрании с некоторыми демагогами, упрекавшими его за то, что он не возглавил народное ополчение и не обнажил против джурджени свой «огненный клинок».

Услышав его ответ, Урсула удивилась, но, поразмыслив, решила, что он поступил правильно.

— Месть, — сказал Деметрис, — это — слепой гнев. Я, конечно, отомстил, но не джурджени, а тем трусам, которые, бросив оружие, оставили Ричарда и Леонида сражаться и умирать в одиночестве. С Алханом — вождем союза племен джурджени — мне удалось найти общий язык. В результате переговоров джурджени и илинойцы договорились о разделе сферы влияния в Прибайкалье. Мои дочери Ирина и Галатея стали женами его сановников, а дочь Алхана вышла замуж за Тимофея сына Жимагана, то есть за моего внука.

— И кто же ты теперь среди иллинойцев: царь, король, министр? — поинтересовалась она.

— Сейчас я архонт. У нас, видишь ли, демократия. Никто не имеет права занимать какую-либо государственную должность дольше, чем на два срока по четыре года— объяснил он. Перед тем, как Деметрис заснул, Урсула вколола ему антиоксиданты и антибиотики, — те самые которые она забрала с «Фантома», чудесным образом, обнаружившимся в Коровьем заливе. В том, что лекарства, даже герметически упакованные, пролежав в батискафе на дне Байкала тысячи лет, ему помогут, Деметрис сильно сомневался. Не помогли же они Вене Саймон, когда она заболела пневмонией и за неделю угасла!

Об этом он хотел напомнить Урсуле, но не успел, так как почувствовал, что его непреодолимо тянет ко сну. Веки его наливались тяжестью, тогда как тело его превращалось в легкую пушинку; вот, казалось, дунет ветер, и он куда-то полетит.

— Снотворное «Тысяча и одна ночь». Она вколола мне препарат лечебного сна… — догадался он, вспомнив название лекарства и первые ощущения, которые появляются после его приема.

— Спокойной ночи, отец— прошептала Урсула и подошла к маленькому дивану, на котором, накрывшись одеялом из птичьего пуха, беспокойно ерзал Авесалом. Она осветила его фонариком, который горел в ее руке сам по себе без помощи какой-либо батарейки. Да и сама она светилась в темноте, словно фосфоресцирующая медуза.

— Ты почему не спишь? — спросила она его на языке, на котором только что разговаривала с его прадедом.

— Деда не умрет? — всхлипнул мальчик, удивив Урсулу знанием «лингва фортран».

— Пока я жива, он не умрет— уверенно заявила она.

— А где вы будете спать? Мы, наверное, заняли ваши спальные места— озабоченно поинтересовался Авесалом.

— Увы, малыш, в последние годы мне что-то не спится. Если нет шторма, я заплываю в море, и подолгу, иногда до рассвета, раскачиваюсь на волнах. Иногда ко мне подплывают дельфины, и я сажусь к кому-нибудь из них на спину, и они катают меня вокруг острова. Дельфины, если ты знаешь, тоже никогда не спят, — иначе бы они захлебнулись… — раскрыла она некоторые подробности своей одинокой жизни.

— Здорово! Как бы я хотел прокатиться верхом на дельфине! — воскликнул Авесалом.