Об особенностях животных

13. Как кажется, рыба также может быть образцом воздержания. Во всяком случае, когда рыба-этна[5], как ее называют, образует пару и достигает брачного состояния, она не прикасается к другим самкам; она не нуждается ни в заветах, чтобы сохранить свою верность, ни в приданном; она даже не испытывает страха ни перед жестоким обращением, ни перед именем Солона[6]. Вот благородный закон, что достоин почитания! — А человек-развратник не чувствует смущения в неподчинении им.

14. Губан устраивает свои убежища и лежки среди скал изрытых норами. Самцы имеют много жен и уступают полые места, словно это женские покои, своим избранницам. Ту изысканность в спаривании и пристрастие к многоженству можно описать как черту варваров, которые в роскоши и удовольствии нежатся в постели, и (если угодно пошутить на важную тему) они живут как мидийцы и персы. Эти рыбы всегда очень ревнивы, но особенно когда самки производят потомство. (Если чрезмерным применением таких выражений я делаю мой обзор слишком легкомысленным, то факты природы позволяют мне делать вещи такого рода.) Самки, которые фактически стоят перед напряжением родовых мук, остаются спокойными в своих жилищах, тогда как самцы, по обычаю мужей, остаются у входа, чтобы предотвратить любую беду извне, заботясь о своих потомках. Как кажется, что он любит даже тех, что еще не родились, и его отеческие заботы вызваны этими преждевременными страхами; он даже проводит целый день не касаясь пищи: эти заботы поддерживают его. Но уже далеко за полдень он отказывается от своего вынужденного дозора и ищет пищу, недостатка в которой нет. И конечно самки, во всяком случае во время родов и после них, находят немного водорослей в полых местах и на камнях, и это их пища.

15. Рыбак, опытный в ловле губана, крепит тяжелый кусок свинца на крючок, насаживает сверху крупную креветку, и забрасывает удочку. И затем полегоньку двигает леску, побуждая и подталкивая добычу взять наживку, тогда как креветка такими движения должна создать впечатление, что намерена войти в нору губана. На это губан сильно негодует, и поэтому, как только увидит такое, он издали, такова его ярость, обрушивается на объект своей ненависти, ибо в данный момент он не думает о своем аппетите; и когда он раздавливает ее, он уходит, считая более почетным и более важным то, что сторож не был застигнут врасплох, чем необходимость поесть. Но когда он намерен съесть какое-звездочет существо, он придавливает его слегка и оставляет лежать. Как только он увидит, что оно мертво, он в конце концов кусает его. Но самка губана, остается на месте пока она видит самца занятым ее защитой, так сказать, «в постоянных заботах об своей семье». Если однако самец исчезает, она впадает в безумие; отчаяние вынуждает ее высовываться наружу, и поэтому ее ловят.

Что могут сказать об этом наши поэты, которые вечно превозносят Эванду[7], дочь Ифиса, и Алкесту[8], дочь Пелия?

16. Среди рыб «серо-синяя»[9] является образцовым отцом. Он остается неусыпным стражем потомства своей супруги, предохраняя его от нападения или ран. И пока они счастливо и беззаботно плавают в море, он никогда не ослабляет бдительности, иногда занимается воспитанием, а иногда нет, но всегда плавает то с одной, то с другой стороны. И если кто-то из мальков напуган, он открывает рот и прячет малыша там. Позже, когда страх проходит, он выпускает того, кто нашел такое убежище, и возобновляет свое плавание.

17. Морская собака[10] в прямом смысле рожает мальков, и они плавают сбоку от нее не отставая. Но если один из них напуган, он проскальзывает обратно в утробу матери. Позже, когда страх проходит, он появляется, как будто рождается еще раз.