Об Солженицына. Заметки о стране и литературе

Автор «Зверобоя» первым (во всяком случае, с такой художественной убедительностью) предложил литературе яркую пару персонажей: «благородный дикарь» (Чингачгук) и его пожизненный друг, белый первопроходец и умелый воин, большой души человек, страдающий от наступления цивилизации на дикую природу, патриархальные нравы туземцев, на мораль и быт пограничий (Кожаный Чулок, он же Соколиный Глаз, в цивилизованном миру – Натаниэль Бампо). Джеймсу Фенимору этого сюжетного мотора хватило на пять романов (разного, впрочем, качества), а его наследникам – на огромный корпус текстов. Майн Рид, Густав Эмар… Виннету и Верная Рука у Карла Мая. И уж вовсе не поддается никакому подсчету количество вестернов/истернов, с выгодой использовавших подобную схему (взять хотя бы отечественный блокбастер на все времена «Белое солнце пустыни»).

И вот кстати. Джеймс Фенимор Купер – один из безусловных чемпионов в литературе по экранизациям. Суммарное количество воплощений в кино трех романов: «Зверобой», «Последний из могикан», «Следопыт» (причем в образцах, о которых стоило бы сегодня говорить) – 15; причем все киноработы вышли под оригинальными, фенимор-куперовскими, названиями (непринципиальное исключение – экранизация «Зверобоя» под названием «Чингачгук – Большой змей», с Гойко Митичем, 1967 г., ГДР). Да, интересно, что в списке держав-производителей Голливуд, страны Западной и Восточной Европы, СССР.

Однако, что здесь любопытно и характерно. Среди экранизаций индейской эпопеи с ее популярнейшими персонажами мы не найдем пародий, хохмаческих интерпретаций и совсем оголтелых вариаций «по мотивам». Бережно относясь к первоисточнику, серьезные режиссеры позволяли себе отход от современной Куперу политико-колониальной морали («хорошие» индейцы за англичан, «плохие» – за французов) и щедро демонстрировали современные рефлексии гуманитарного плана. Такова экранизация «Зверобоя» Андрея Ростоцкого 1990 года и особенно – знаменитый фильм «Последний из могикан» Майкла Манна 1992-го, где, подчас заглушая авантюрный сюжет, мощно звучал комплекс вины белых американцев перед индейцами. Показательно: на роль Чингачгука Манн пригласил Рассела Минса, активиста движения за права североамериканских индейцев.

Наконец, надо немного подробнее сказать о русском варианте судьбы юбиляра. Купера в России переводили почти синхронно, не дожидаясь, так сказать, отстоя пены. «Шпион», например, был издан уже в 1825 году, затем пошли романы главной эпопеи и до тех пор, пока безвозвратно не переместились в категорию юношеского, а потом и детского чтения, имели в числе поклонников серьезных, а то и строгих людей. Так, «Открыватель следов» (более известный как «Следопыт, или На берегах Онтарио») печатался в «Отечественных записках», а Виссарион Белинский запальчиво утверждал, что это «шекспировская драма в форме романа».

В дальнейшем, несмотря на Виссарионовы восторги, упомянутое перемещение случилось. Однако слава и влияние Купера в известной возрастной группе держались на стабильном уровне. Сюжет о том, как начитавшиеся Фенимора Купера и Майн Рида гимназисты бегут в Америку от скучной расейской действительности – один из самых распространенных в конце XIX века. И подозреваю, не только в литературе, но и в быту.

Однако всё это никак не могло сравниться с оглушительной популярностью Джеймса Фенимора в Советском Союзе, позднем по преимуществу. Объяснений тут может быть несколько. Фактор доступности – Купера, в противовес идеологически сомнительным коллегам по жанру, издавали у нас широко – и в «узорчатых» дефицитных сериях, и в провинциальных издательствах, не экономивших на тиражах. Американомания, практически всеобщая, замаскированная под любовь и сочувствие к индейскому народу и ненависть к его угнетателям. Пропавший «дух авантюризма», о чем так проникновенно говорил Ипполит в «Иронии судьбы» – дети, в отличие от взрослых, знали, где его сыскать – и дворы, образованные квадратами хрущевок, оглашались индейскими кличами, а штакетники растаскивали на стрелы и копья… Наконец, кинематограф, бесподобный Гойко Митич, и тут уже становилось всё равно: кто Чингачгук, а кто значительно более поздний Виннету, где леса Великих Озер, а где прерии Дикого Запада – территория ковбоев и апачей. А где вообще – родные джунгли промышленно-криминальных окраин. Как пел рокер Александр Чернецкий: