Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России

После первых пароходов высылки интеллигенции за границу и в отдалённые районы страны продолжались. Высылаемым запрещалось брать с собой деньги и имущество — разрешалось взять с собой лишь две пары кальсон, две пары носков, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви.

Однако в 30-е годы репрессии против интеллигенции и независимой научной мысли приобрели намного более радикальные и жесткие формы. Приведу только некоторые примеры.

Так после высылки в 1929 году из СССР Троцкого, опекавшего психоанализ, стали проводиться гонения на это направление психологической мысли. Ниспровержение психоанализа началось в научных учреждениях и в учебных заведениях. В печати и на научных конференциях зазвучали призывы к самокритике и публичному отречению от «идеологически неверных взглядов». Ученые, обращавшиеся к психоанализу, были вынуждены признаваться в ошибках, раскаиваться в «политической близорукости», называть его антимарксистской, реакционной теорией, несовместимой с классовыми задачами советского общества.

В середине 30-х гг. началась политическая кампания по преследованию генетики. Классическую генетику стали публично называть «фашистской наукой», стало осуществляться преследование учёных, а в конце 30-х гг. аресты. В 40-е гг. с подачи академика Лысенко генетику стали именовать «продажной девкой империализма». В 1940 году под стандартным для того времени предлогом — по подозрению в антисоветской деятельности — был арестован директор Института генетики АН СССР Николай Вавилов. Он был приговорён к смертной казни, затем приговор был заменен на 15 лет лагерей. Н. Вавилов умер в тюрьме в 1943 году. Некоторые другие видные ученые, занимавшиеся генетикой, были расстреляны.

Недовольство Сталина результатами переписи населения 1937 года (вместо ожидаемого прироста перепись показала уменьшение количества населения по сравнению с предыдущей) привело к аресту ведущих специалистов и руководителей Центрального управления народнохозяйственного учета, а затем к разгрому статистической службы страны[145].

Преследованиям по, зачастую, совершенно надуманным мотивам подвергались деятели литературы и искусства. В 1938 году в пересыльном лагере умер обвиненный в антисоветской агитации Осип Мандельштам. В 1939 году был арестован Всеволод Мейерхольд, он был обвинен в контрреволюционной деятельности. Под пытками у него «выбили» признание, и в 1940-м он был расстрелян. Его жена, написавшая жалобу на действия НКВД, была убита при невыясненных обстоятельствах. Дело Мейерхольда является примером распространенных случаев, когда жертвами репрессий становились люди, фанатично верившие в коммунистическую революцию и бывшие лояльными к действующей власти.

Писатели, избежавшие репрессий, но впавшие в немилость властей, были вынуждены жить в ситуации морального давления и нередко в бедственном материальном положении (М. Булгаков, М. Зощенко, А. Ахматова).

Практика шельмования и преследования, вызвавших недовольство режима литераторов, продолжалась и в брежневские времена. Можно вспомнить примеры Б. Пастернака, И. Бродского, дело Синявского и Даниэля.

Гонения на религию

В репрессивной политике Советского государства против религии выделяют три этапа: период 1917–1928 гг.; репрессии 1929–1942 гг., сменившиеся относительным смягчением отношения к религиозным организациям; притеснение религиозных организаций в период правления Хрущева.

Главными методами борьбы с религиозными конфессиями, кроме арестов и расстрелов священнослужителей, были конфискации зданий храмов, молитвенных домов, мечетей, синагог, лишение религиозных общин государственной регистрации, закрытие религиозных учебных заведений.

Первая мощная волна репрессий пришлась на годы «красного террора». В 1917–1919 гг. совершались самосуды и казни священнослужителей, сопровождавшиеся изощренными моральными и физическими издевательствами. В годы гражданской войны репрессии против духовенства были массовыми. 23 февраля 1922 года вышел декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих. Установка руководства большевиков была выражена в письме Ленина «Членам Политбюро. Строго секретно» от 19 марта 1922 года: «<…> изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше»[146].