Обещаю тебя не любить

Волосы всколочены, лицо помято. Небритый, и тут уж явно не трехдневная щетина. Почти настоящая борода. Еще более уставший, чем в нашу встречу у матери Лавроненко. Как будто даже дышит с надрывом. Глаза красные. Тоже болен, как Алька, или это результат бессонных ночей? А если так, то дело совсем не в женщине. После ночей любви, тоже лишенных сна, люди выглядят совсем иначе.

– Не спросишь, зачем я пришла? – дурацкая фраза и такая неуместная, но я не смогла выдать ничего другого. А он покачал головой, отступая назад и открывая мне вход в квартиру.

– Это неважно.

– Неважно? – ошарашенно переспросила я, ожидая чего угодно, но только не таких слов. Неважно, потому что ему все равно, или… Додумать я не успела, потому что продолжение и вовсе заставило меня испытать шок.

– Мне все равно, почему ты пришла. Главное, что пришла. Я, кажется, не могу жить без тебя, Марин.

Я так много раз мечтала услышать что-то подобное от него. Думала, представляла, как воспарит сердце от такого признания, и как я почувствую себя самой счастливой на свете. Но вот Рома сказал эти слова, а я не только счастья – капли радости не ощутила. Лишь глухая, леденящая тоска накатила с новой силой, грызя где-то глубоко внутри.

Он выглядел совсем не как влюбленный человек. И если говорил правду, то выходило, что эта самая любовь для него мучительна и неприятна, раз превратила в тень себя самого.

– А если бы не пришла? – я прислонилась спиной к стене, чтобы хоть так справиться с охватившей меня слабостью. Мало того, что он находился слишком близко, еще и в квартире этой, в прихожей даже все слишком напоминало о счастливых временах. О том, как нам было хорошо вдвоем. Здесь пахло им… и нашим счастьем. И ни до того, ни до другого я не могла дотянуться. – Так бы и молчал? Или на расстоянии любить проще? И информировать меня об этом совершенно не надо. И ответственности никакой. Что ж, очень удобно…

Мне ужасно хотелось, чтобы он начал возражать. Сказал бы, что я все не так поняла, и что на самом деле он как раз собирался сам связаться со мной. Но чем дольше Роман молчал, тем больше я убеждалась, что нет никакой ошибки. И те чувства, на которые он якобы намекает, ему совершенно нежеланны.

– Выглядишь паршиво, – призналась в том, что было невозможно не заметить. Зачем-то. Словно саму себя разочаровать пыталась. Глупая! Даже теперь, когда напряжение между нами было почти осязаемым, и я ни выхода, ни перспектив никаких не видела, его близость несла какое-то болезненное, но все равно удовольствие. Я точно мазохистка. Вместо того, чтобы выбросить этого гада из головы, люблю все сильнее.

– И чувствую себя так же, – скривил он губы. На улыбку это не походило, скорее, на вымученный оскал раненого зверя. Но подумав так, я тут же прикусила щеку изнутри, намеренно причиняя себе боль и пытаясь привести в чувство. Еще жалеть его не хватало!

– Сочувствия ждешь? – уточнила, проглатывая проступившую от укуса кровь. Почему ж все так мерзко? – Извини, Ром, но мне по физиономии тебе дать хочется, а не сочувствовать. Даже не представляешь, как сильно хочется.

Он сделал шаг ко мне, сокращая и без того ничтожное расстояние. Несколько сантиметров, что нас теперь отделяли, будто и не существовали вовсе. Я дыхание его почувствовала и, кажется, как грохочет в груди сердце. Так же, как и мое, куда быстрее, чем полагается в нормальном состоянии.

– Еще как представляю, – мужчина склонился надо мной, упираясь рукой в стену над головой. Целовать собрался? Неужели осмелится, после всего, что было, вот так, запросто, полезть ко мне? Я тогда точно его придушу…

Синее пламя в его глазах на этот раз не грело, мне даже холодно стало от такой близости, что на самом деле только отдаляет еще больше.

– Марин, – тихо выдохнул мужчина, впиваясь своим ледяным огненным взглядом в мое лицо. – Чувства ко мне – это самое ужасное, что могло с тобой случиться. Если бы я хоть на мгновенье мог это предположить, то даже не приблизился бы к тебе.

Глаза начало жечь, будто в них неожиданным порывом ветра попал колючий песок.

– Ну да, мне сразу стало легче от твоих объяснений. И все так понятно. Ну, прости, я как-то упустила момент, когда нас потрясающий трах привел к потребности чего-то большего. В моих планах этого тоже не было.

Его рот снова неестественно дернулся, а следующие слова прозвучали глухо и хрипло:

– Я не должен был влезать в твою жизнь. Но ты говорила, что не планируешь ничего серьезного, а меня с такой силой тянуло к тебе, что устоять перед такой возможностью я просто не сумел.

Его губы были так близко. Сухие, покрытые крошечными трещинками. И наверняка горячие. А мне до безумия захотелось убрать эту сухость, слизнуть ее, забирая жар и впитывая в себя. Могла бы – в голову ему забралась, в самые потаенные, грязные мысли, которыми он никак не хотел делиться. Я должна была понять, зачем он меня мучает. И за что наказывает самого себя.