Обещаю тебя не любить

– Вот именно, нам! – воскликнул он. – Нам, а не моей маме! Я бы предпочёл взять кого-то из агентства.  Да хоть с улицы! Только не протеже матери. Представляю, что это за чудо чудное окажется!

– Может, ты все-такие не будешь спешить с выводами? Вдруг все окажется совсем иначе,– я понимала, что такие слова вряд ли сильно утешат, но должна была сказать хоть что-то, чтобы помочь. Он слишком много сделал для меня. И значит тоже слишком много. И пусть я не особенно верила в очередную авантюру его матери, но, так же, как и она, искренне хотела, чтобы Алексей был счастлив.

Честно говоря, я всерьез опасалась, что Рома не приедет. Найдет новую кучу причин, которые помешают нам встретиться и поговорить.

Переживания за Лешу немного отвлекли, но чем ближе подходил вечер, тем сильнее начинали донимать свои собственные. И когда стрелка часов над входной дверью офиса добралась до 18-ти часов, мое сердце уже напоминало загнанную в клетку птицу, отчаянно надеющуюся на освобождение. И страшно было представить, что со мной может случиться, если он все-таки не объявится.

Но Измайлов приехал. Телефон ожил за несколько минут до конца рабочего дня и на экране высветилось сообщение, что мужчина ждет внизу.

Я предпочла бы звонок, какую-то игривую фразу о том, что он соскучился, но тут же осадила себя, понимая, что мечтаю о почти несбыточном. Пока мы не выяснили все, рассчитывать на легкость в общении не приходилось. Даже на дежурный поцелуй при встрече: Роман лишь кивнул, завидев меня, и обойдя машину, открыл дверь, приглашая сесть.

Что ж, спасибо, что вообще не передумал появляться. Я вздохнула, но ничего не сказала. А когда подошла к салону, увидела на сиденье букет пунцово-красных роз.

Рома дарил и более роскошные букеты, но сейчас цветы не доставили радости. Это ведь ничего не меняло, не делало более ясным и уж точно не свидетельствовало о чувствах ко мне. Скорее, походило на попытку загладить вину. Будь между нами какие-то бытовые разногласия из-за выбора блюда на ужин или места для отдыха в выходной день, такое подношение могло бы и сработать. Но не теперь, когда от давящей стены непонимания я почти не могла дышать.

– Красивые цветы, – я осторожно дотронулась до упругих лепестков. – Но не нужно было.

– Я знаю, – хмуро отозвался мужчина. – Сейчас не время для цветов… тебе.

– То есть они не для меня? – я посмотрела на Романа, и когда он кивнул, озадачилась еще больше. – Для кого же тогда?

– Скоро узнаешь, – он переложил букет на заднее сиденье и, дождавшись, пока я сяду, закрыл дверь. Устроился на водительское сиденье и уже собрался было заводить машину, но я остановила его. Довольно с меня загадок! Интриги и недомолвки, может быть, и уместны в отношениях, но тоже не в нашем случае. Сейчас это было слишком невыносимо. Я представить не могла, что в его понимании «скоро» и не хотела терзаться собственными фантазиями. Не хотела придумывать ни погибших детей, ни обманутых жен, ни каких-то иных скелетов в шкафу. Наверняка ничего не угадаю, только измучаю себя еще больше.

– Нет, Ром, – я протянула руку, накрывая его пальцы, лежащие на оплетке руля, и поражаясь, какие они холодные. А ведь в салоне было довольно тепло. – Не скоро – сейчас. Или я никуда не поеду. Хотя бы объясни, куда ты собрался меня везти.

Он не повернулся – продолжать смотреть в стекло перед собой. И, похоже, даже не удивился. Словно ожидал чего-то подобного. Молчал так долго, что мне начало казаться, что и эта наша встреча закончится ничем. Но мужчина все-таки отозвался, когда я уже перестала на это надеяться.

– Я хочу познакомить тебя с моей матерью. Вернее, с женщиной, которая меня вырастила.

Глава 31

То, что речь идет совсем не о знакомстве с будущей свекровью, я поняла как-то сразу. Не к этому стремился Роман. И сам от предстоящей встречи, похоже, не ждал ничего хорошего.

Я помнила шикарный букет, который он преподнёс на день рожденья матери Лавроненко. И те, которые покупал для меня. Яркие, благоухающие, наполненные жизнью и светом. И чем больше думала про тот, что лежал сейчас на заднем сиденье автомобиля, тем лучше понимала, что насыщенно-бордовый, даже немного мрачноватый цвет был выбран не случайно.

Его мать любила именно такие цветы? Или это он считал, что подарок для нее может быть только до такой степени напряженным? Как и отношения между ними?

– Ром, – я открыла рот впервые с момента, как мы отъехали от офиса. – Ты никогда не говорил ничего про родителей. Что значит «вырастила»? Она тебе не родная?

Такое ведь тоже нередко бывает. Может, его взяли из детского дома. Не совсем маленьким, так что он помнит все это. И даже, возможно, помнит настоящих родителей. И то, что случилось.

Я внезапно поняла, что опять зашла в своих мыслях слишком далеко. Начала выдумывать что-то, сама себе отвечая на вопросы, которых накопилось слишком много. Вот только какой в этом смысл, если мои догадки могут не иметь ничего общего с действительностью?