Обещаю вернуться никогда (СИ)

– Как тебе сказать… Существует мир, параллельный нашему и тесно с ним связанный. Вся боль, которую люди причиняют этому миру и друг другу, вся жестокость, злоба, агрессия в Запределье обретают плоть и превращаются в чудовищ. Они проникают сюда и уничтожают всё живое, что попадается им на пути. Некоторые запутываются в Межвременьи и бродят там, пока им не попадётся случайный портал. Эта, похоже, именно так сюда и попала.

– Чем можно их убить? Серебром?

– Нет. Чёрной сталью.

Ведьмак шевельнул бровью.

– Вижу, что магией вы всё-таки пользуетесь, – сказал он, кивая на огонь.

– Не мы. Атроксы. Так как мы им помогаем, они делятся с нами порошком, который изготавливают их жрецы… и маги по совместительству. У Тварей ядовитая кровь, которая смертельна для всего живого и отравляет землю на несколько лет, поэтому обычным огнём тут не обойдёшься. Проверь, не попала ли на тебя эта дрянь.

– Где твой меч?

Ладимир пододвинул к нему меч, который, казалось, возник из пустоты.

Геральт выразительно поглядел на рысь.

– Ну да, – нехотя ответила она, – это тоже магия. И тоже атроксов. У Крылатых почти вся служба проходит в воздухе, а у Небесных Стражников – вся жизнь. Таскать не снимая два килограмма стали на спине – удовольствие ниже среднего. Жрецы и придумали развоплощающийся меч… Меч тесно связан с хозяином, в каком-то смысле он становится такой же частью его тела, как рука или крыло. Незримо он всегда при владельце и появляется, когда в нём есть нужда.

– Я уже завидую этим атроксам, – заметил ведьмак.

– Он имеет только один недостаток. Самое страшное наказание у Драконов – лишение крыльев и меча. Когда жрец отнимает меч, боль такая же, как когда ампутируют руку заживо. И самочувствие… такое же.

Геральт не удержался и взял меч. Двуручник, рассчитанный на маленькую кисть Ладимира и его небольшой рост, – для ведьмака это был обычный полутораручный меч. Длинная рукоять, оплетённая проволокой в цвет клинка, небольшое круглое навершие, украшенное с одной стороны изображением ворона, с другой – полевого луня. Прекрасно выраженное рикассо с долом, переходящее в шестигранный боевой клинок.

Меч словно сливался с рукой, и Геральт еле удержался, чтобы не опробовать его. Ладимир сильно побледнел, и костёр уже прогорел, засыпав траву жирным чёрным пеплом. Пора было возвращаться. Поэтому Геральт, слегка вздохнув, вернул меч хозяину. Затем он встал и обнаружил, что Ладимир так и остался сидеть.

– Ты решил здесь рассвет встречать? – спросил ведьмак.

Ладимир неуклюже подобрал под себя ноги, привстал, но тут же сел обратно, скривив ту половину лица, которую не видел Геральт.

– Сейчас, – буркнул он.

Ведьмак наклонился, подхватил его на руки и понёс к дому. Ладимир так опешил, что не в силах был вымолвить ни слова, а на крыльце уже не имело смысла протестовать. Поэтому, когда Геральт внёс его в комнату, Ладимир напоминал воробья, который только что получил трёпку от сородичей.

Я перепугалась за Ладимира и заметалась по избе в поисках телефона, чтобы позвонить Диву, но Лад меня остановил:

– Я в порядке.

– Ага, а на Геральте решил для собственного удовольствия прокатиться?!

– Ну, нога чуть ноет… ерунда.

– Уверен? – уточнила я, подозрительно глядя на него.

– Конечно, уверен. В первый раз, что ли.

– Ну смотри…

Геральт хотел посадить его на диван, но Ладимир заявил:

– Раз уж взялся, неси меня в ванную.

Ведьмак смерил его взглядом, но в ванную всё же отнёс. Когда он уходил, Ладимир крикнул:

– Эй! А назад?

– Раз ты в состоянии помыться, до комнаты сам как-нибудь доковыляешь.

Геральт тихо прошёл в закуток. Днём нога ныла, но терпимо, однако теперь боль усилилась. К столу он вышел, сильно хромая. После ужина я всунула ему мазь, чтобы он растёр бедро.

Это было только начало.

Перед тем, как ложиться спать, вышла заминка. Ладимир хотел, как обычно, лечь на полу. Мне меньше всего надо было, чтобы он застудил свою ногу.

– Не лягу я на кресло! – упёрся Ладимир.

– Лад, у тебя нога ноет. Не надо тебе с больной ногой ложиться на пол!

– Лучше на полу, чем на этом кресле.

Спорить было трудно. Я не знаю, как Сваромир провёл в кресле несколько ночей. Он не жаловался (подозреваю, он никогда не жаловался), но из этого не следовало, что ему было удобно.

– Ладно, – сказала я. – На диване ляжешь?

– Чтобы ты спала на кресле? Вот ещё!

– Лад, диван раскладывается.

Ладимир сразу заинтересовался.

– А Геральт нам не помешает?

– Нет, с какой стати, – холодно сказала я. – Он же не храпит.

– Я имел в виду само его присутствие, – лучезарно улыбнулся Ладимир.

– Мне его присутствие не помешает точно, – отрезала я.

– Мне тоже. Я просто подумал, что… ну… в первый раз всё-таки.

– Лад, какой тебе секс, скажи на милость?! Ты на ногу ступить не можешь!

– Так нога здесь вообще ни при чём!

– Ты уймёшься?

– Я уже это слышал. Ладно, придётся пока обойтись, – с сожалением вздохнул он.

В конце концов, мы улеглись на диване под разными одеялами – я у стенки, Ладимир с краю.

– Лад, – тихо спросила я, – что произошло в поле?