Обещаю вернуться никогда (СИ)

А вообще, не лучше ли вовсе отказаться от размышлений? Я всегда подозревала, что слишком рассудочна и то, что решается чувствами, пытаюсь решить мозгами. Мне нравится… хорошо, я влюблена в Геральта, он отвечает мне взаимностью, и какая разница, из-за чего он это делает? Как бы то ни было, он вскоре исчезнет навсегда, и не надо портить счастье самой себе. Тем более, что вряд ли мне выпадет испытать его снова.

Я расслабилась, отключила разум и пыталась просто наслаждаться. Однако помешали мне вовсе не неугомонные мозги. К вечеру заныла рука и вскоре разболелась не на шутку. Боль была терпимой, но выматывающей, и отвар Геральта на этот раз помог мало. Ладимир плюнул на все мои возражения и умчался в аптеку за обезболивающим. Только ездил он зря, не помогли даже таблетки.

И хуже всего было то, что я никак не могла найти для руки удобное положение. Боль становилась меньше, только если Геральт держал мою руку на своей груди. Стоило мне поменять позу, и я просыпалась. Утром я чувствовала себя побитой совой, а Геральт, по-моему, и вовсе не спал.

Однако после чрезвычайно раннего, по нашим меркам, завтрака – было только около семи утра, – боль стихла, а когда я выпила чашку травяного настоя (результат совместных трудов Геральта и Ладимира), мне стало совсем хорошо, и я начала клевать носом. Геральт уложил меня в постель и лёг рядом. Заснула я в его объятиях, и проспали мы до вечера.

На закате чрезвычайно довольный жизнью Ладимир сидел на порожке сарая, точил косу (наточена она была ещё накануне утром, но, на придирчивый взгляд Ладимира, маловато) и распевал «Любо, братцы, любо». Жизнерадостный его голос мало подходил к содержанию песни, что певца совсем не беспокоило.

На куплете про буланого коня раздался перестук копыт, который Ладимир не услышал. Очнулся он только тогда, когда над его головой раздалось фырканье и в метре от него затанцевал вороной жеребец. Чудом не запутавшись в ветвях яблони, Див угомонил коня, но тот, разгорячённый скачкой, не желал стоять спокойно, выгибал змеиную шею и переступал точёными ногами. Князь не обращал внимания на подобные мелочи.

– Что, леший тебя возьми, здесь происходит?! – гаркнул он. – Ты мне звонишь едва ли не в истерике и требуешь отправить ведьмака назад, а когда я присылаю людей, оказывается, что он, видите ли, ещё слишком болен! После твоего звонка ему резко поплохело?

– Так точно, сударь! – радостно ответил Ладимир. – В смысле, никак нет! Мы тут Тварь завалили, у него началась лихорадка, и он Аннушке руку сломал! И сразу всё прошло.

– Что он сделал?! – рявкнул Див, и не успел Ладимир опомниться, как в руках у него оказались поводья, Корвус пытался откусить ему голову, а Див уже очутился возле дома. У крыльца он едва не сбил с ног Геральта и влетел на терраску.

Геральту даже не понадобилось уточнять у Ладимира, что это за ураганное вторжение. Никакой младший князь не был способен на такое; кроме того, в воздухе ощущался едва заметный запах лаванды и мяты. Помедлив, ведьмак отправился следом за гостем.

Постель Геральт уже убрал, но я ещё не совсем проснулась и сидела, приходя в себя и сонно хлопая глазами. К появлению Дива я была совершенно не готова.

Див возник в комнате, как привидение, мгновенно оказался рядом со мной на диване и с ходу спросил:

– Что у тебя с рукой?

– Сломана, – ответила я, обалдев от его появления. – Как сказал доктор, трещины четвёртой и пятой пястных костей и перелом второй.

– Руку давай.

Я опомнилась только к тому моменту, когда он снял лонгету, буркнув: «Даже сюда докатилась цивилизация».

– Не надо! – воскликнула я, убирая руку. – Ещё не хватало, чтобы ты тут в обморок упал!

– Это не разбитый тазобедренный сустав. Руку.

Спорить с ним было бесполезно, и я повиновалась.

Он сидел близко ко мне – ближе некуда, поэтому у меня была возможность разглядеть как следует его лицо, тем более что он на меня не смотрел. Я видела его прямой нос, прекрасно очерченный подбородок, длинные ресницы… и старый рваный шрам, протянувшийся от скулы едва не до уголка губ.

К сожалению, лечение закончилось слишком быстро. Меньше чем через пять минут Див выпустил мою руку из своих ладоней. Опухоль спала, синяк рассосался, и к кисти вернулась прежняя подвижность.

– Я же сказал, пустяк, – улыбнулся Див.

Улыбка его, когда он улыбался от души, была поистине чарующая, а низкий звучный голос, при манере говорить негромко (когда князь вспоминал, что находится не в казарме), завораживал.

– Спасибо, – сказала я. – Чай…будете?

Я запнулась и покраснела, сообразив, что пару минут назад ему «тыкала», растерявшись от его внезапного появления.

– Можно на «ты», – сказал Див, прищурившись. Глаза у него были необыкновенные и напоминали тавусит – тёмно-серые с зеленцой, переливающиеся небесной лазурью, которая временами уходила в глубокий фиолетовый и вспыхивала золотистыми искрами. – Ты же не из моих подчинённых. Не откажусь.

Он встал и пошёл к двери, по пути бросив Геральту:

– Пойдём-ка потолкуем.

Геральт немного помедлил, взглянул на меня и последовал за ним.

========== Глава XII ==========