Обещаю вернуться никогда (СИ)

Это была сумасшедшая ночь, наполненная страстью, наслаждением, счастьем и немножко – болью. Я и мечтать не могла ни о таком партнёре, ни о таком блаженстве.

И сейчас я чувствовала опустошённость и стыд.

В меня с младых ногтей вбивали, что секс до свадьбы недопустим. И даже, когда ты всё-таки выходишь замуж, он возможен только для рождения детей – никаких прелюдий, никакого удовольствия и, само собой, никакого разнообразия, только одна классическая поза.

То, что мы с Геральтом творили этой ночью, выходило за рамки всех представлений, которые у меня когда-либо были, некоторые вещи я даже вообразить не могла. Да, это было здорово, но в то же время… «распущенно», вероятно, самое мягкое слово.

Мне хотелось скорее зайти в воду и помыться. И хотелось, чтобы Геральт ко мне не прикасался.

Последнее было самое паршивое. Ведьмак ни в чём не был виноват, напротив, его следовало бы поблагодарить… а вместо этого я не могла на него смотреть.

Судя по его дыханию, он то ли спал, то ли дремал. Я осторожно высвободилась из его рук и, радуясь, что удалось сделать это незаметно, пошла к воде.

Плескалась я долго и немножко расслабилась. Вода остыла за ночь и приятно освежала. Сквозь её кристально чистую толщу виднелось песчаное дно, на котором играли солнечные зайчики. Кое-где колыхались пушистые водоросли, между ними сновали рыбёшки. Ветра не было, от каждого моего движения расходились волны, и их тени пробегали по зеленоватому песку.

Я бы с огромным удовольствием проторчала в воде до тех пор, пока не явятся Див и Ладимир. Проторчала бы и дольше, лишь бы избежать необходимости говорить с ведьмаком. Но ничего не поделаешь, придётся вылезать.

Я напоследок посмотрела вдаль, туда, где кроны ракит густели, ветви их переплетались между собой и озеро уходило в непроглядную лесную чащу. Со вздохом повернулась и побрела к берегу.

И сразу же обнаружила, что Геральт не спал. Он сидел, положив руки на согнутые в коленях ноги, и, естественно, даже не подумал одеться.

Хоть бы он отвернулся… хоть бы не смотрел этим солнечным, счастливым взглядом…

Ведьмак мигом понял, что что-то случилось. Когда я вышла из воды и бросила на него быстрый взгляд, он смотрел на меня, слегка прищурившись, и, хотя лицо его казалось равнодушным, в глазах была тревога.

Моё платье лежало недалеко от него. Я наклонилась за ним. Геральт протянул ко мне руку, но я отступила назад.

– Геральт, пожалуйста… не трогай меня.

Он имел полное право обидеться. Он мог отвернуться, пожав плечами и оставив меня наедине с моими тараканами. Но он повёл себя, как обычно – то есть непредсказуемо.

Ведьмак нахмурился, слегка приподнялся, схватил меня за руку и одним движением притянул к себе, так что я внезапно обнаружила, что уже не стою с платьем в руках, а сижу между его ног, настолько близко к нему, что ближе почти некуда. То есть как раз в той позе, которой я изо всех сил старалась избежать.

Я трепыхнулась, предчувствуя, что это бесполезно. Так оно и оказалось – Геральт обнял меня, и уйти можно было, только когда он позволил бы.

– Что случилось?

– Ничего, – пробормотала я, отвернувшись.

– У тебя прелестная манера не смотреть в глаза, когда ты врёшь.

Я упорно смотрела поверх его волосатого колена. Он, помедлив, легонько взял меня за подбородок и повернул к себе моё лицо. Я опешила и попыталась вновь отвернуться, но ничего не вышло, и оставалось только смотреть в его цитриновые глаза, которые были так близко…

Всё-таки Геральт беспокоился, хотя и пытался это скрыть.

Он смотрел на меня несколько секунд, потом наклонился ко мне и тихо спросил:

– Я сделал тебе больно?

Я снова опешила, несмотря на то, что вопрос был вполне логичным. Чем дольше я молчала, тем сильнее Геральт волновался. Зрачки его расширились, и выражение лица изменилось.

Он медленно отпустил мой подбородок, но желание отворачиваться пропало. И, странное дело, постепенно улетучивался стыд.

Я, не отводя от него глаз, легонько провела пальцами по его щеке и тихо сказала:

– Мне было очень хорошо с тобой.

В его глазах появились знакомые золотые искры, и он негромко ответил:

– Мне тоже.

Немного помолчав, он добавил:

– Ни одна женщина не дала мне так много, как дала ты.

Я смутилась и опустила глаза – затем, наверное, чтобы тут же их поднять и посмотреть на него с удивлением. Я не думала, что после столь бурной ночи он окажется на что-то способен утром.

Он улыбался. Я провела пальцами по его груди и коснулась губами его губ.

Поцелуй вышел глубоким, долгим и очень нежным. Я перекинула ноги через его бёдра, придвинулась к нему и слегка приподнялась, опираясь на его плечи. Он подхватил меня под ягодицы, и я тихонько охнула, ощутив его в себе.

…– Нет, в конце концов, мне без разницы, – говорил Ладимир, пробираясь за Дивом по бурелому. – Я согласен с атроксами, истинным воином может быть только тот, кто не подвержен земным страстям. И всё же я бы не был так категоричен. Если дело только в физиологии, то почему бы и нет? Ведь не все способны отказаться от удовольствий ради превосходного владения мечом…