Обещанье не пустяк

Стас вздохнул. Что бы это ни было, колдовство или обман зрения – некая хитроумная оптическая иллюзия, – но делать, кажется, ничего не оставалось, кроме как идти дальше. Ведь попытка повернуть обратно могла оказаться столь же безрезультатной… И, конечно, прежде чем пугать своими подозрениями остальных, следовало еще их проверить.

Он задумчиво посмотрел на Гойдо. Вспомнил мысль, на которую успели навести его принцевы откровения, и спросил в свою очередь:

– И давно вы этак странно болеете?

– Скоро десять лет, – поразмыслив, ответил тот.

– То есть не с самого рождения?

– Нет, нет! Я был совсем здоровый, когда был молод.

– И болезнь началась внезапно, без всяких предупреждающих симптомов?

– Именно так. Я невинно разговаривал с матерью, о ее любимых стихах, когда вдруг усып…

– Уснул.

– Уснул… в первый раз, и снул тогда пять дней…

– Спал.

– Спал, – несколько напряженно повторил принц. – Как много слов у вас имеется для одного дела… но ничего, я выучусь быстро.

– Значит, ваша болезнь по сути – это мгновенное и неожиданное погружение в сон, который длится непредсказуемое время, от нескольких дней до двух недель?

– Да. С также непредсказуемыми между… э-э-э…

– Промежутками между приступами?

– Так.

– А в этих промежутках вы совершенно здоровы? Хорошо себя чувствуете?

– Вполне, – ответил принц и поинтересовался с надеждой: – Вы тоже лекарь?

– Ни боже мой, – отмахнулся Стас. – Но догадываюсь, что подобная болезнь должна вам очень мешать. И просто жить, и тем более – царствовать.

Он снова глянул в конец аллеи. Выход не приблизился…

– Очень мешает, – кивнул Гойдо. – Поэтому я здесь. Отец не может передать мне престол. Король, который усы… засыпает во время бала – маленькая беда. Но во время военного похода – великая.

– Понимаю. Позвольте еще вопрос – вы единственный наследник престола?

– Нет. Имеются два брата. Младшие принцы. – Гойдо улыбнулся. – Ваши вопросы – совсем как у других лекарей. Сейчас вы захотите знать, есть ли в нашей семье болезни, идущие от отца к сыну?

– Может, и захочу, – согласился Стас. – Но я не лекарь, поверьте. Более того, и не знаком с врачами с их практической стороны, поскольку не болел, кажется, никогда в жизни. Зато… Видите ли, в чем дело – я работал переводчиком одно время и успел перевести огромное количество детективов. Рассказов о преступлениях, – пояснил он, увидев в глазах принца недоумение, – и о том, как ищут тех, кто их совершил.

– О, понимаю.

– Поэтому, наверное, мне в голову настойчиво лезет совсем уж не лекарский вопрос – кому ваша болезнь может быть выгодна?

Гойдо поднял брови.

– Выгодна? Только брату, который наследует за мной.

– А он… хороший человек? – осторожно поинтересовался Стас.

Принц с ответом замешкался. Но лицо его, обычно хранившее выражение спокойной доброжелательности, слегка омрачилось.

Ответить он так и не успел, потому что в следующий миг они вышли из аллеи.

Как это произошло, Стас даже не заметил. Просто сделал очередной шаг – и обнаружил себя вдруг вместе со всей компанией уже под открытым небом. На круглой площадке, засыпанной красноватой мраморной крошкой. Где вроде бы должен был стоять фонтан, шум которого слышался всю дорогу, и где его почему-то не оказалось.

В следующую секунду вокруг площадки этой вспыхнули фонари. И высветили в ее центре… пенек вместо фонтана.

Или, может быть, декоративную табуретку в виде пенька. Не до рассматривания было, потому что все внимание к себе немедленно приковало то… вернее, та, кто на нем сидела.

Это была пчела.

Размером с кошку.

В очках и с раскрытой книгой, которую она держала в двух верхних лапках. Свесив пару нижних с пенька.

Все, конечно, остолбенели и онемели. Лишь у Сони вырвалось что-то похожее на короткое бранное словцо, после чего она быстренько прихлопнула рот рукой.

А пчела неторопливо положила книжку на пенек рядом с собой. Приопустила очки, воззрилась поверх них на всю компанию.

И заговорила хамским мужским голосом:

– Ну, че вылупились? О границах частных владений никогда не слыхали? А ну-ка, повернулись все быстренько – и вон отсюда!

Глава 7

Первым на этот выпад отреагировал Чинка, которого, как хорошо знала его хозяйка, всегда мгновенно заводила выказанная кем-то агрессия. Маленький, но отважный песик зарычал и залаял на предполагаемого врага, яростно взрывая лапами мраморную крошку.

Второй опомнилась чародейка.

Эш выпрыгнула вперед, прикрывая собою принца, и наставила на пчелу невесть откуда взявшуюся в руке палочку. Волшебную, надо полагать. И грозно выкрикнула:

– Сгинь, пропади, наваждение!

Из палочки выстрелила сизоватая дымная струя, до пчелы не долетевшая лишь самую малость.

– Ух ты! – после секундной паузы оценила та. – Страшно! Но я че-то не понял – это вы отказываетесь уйти, что ли?

Эш опустила палочку. Сказала:

– Ясно, – и смерила это удивительное существо долгим взглядом. – Чьим голосом ты говоришь, голем?

– Уж сразу и голем! – обиделась пчела. (Или «пчёл»?… – подумала Настя). – Самая здесь умная, что ли?

– Я задала тебе вопрос!

– Собаку сперва заткни!