Обещание (ЛП)

Он проглотил комок в горле и посмотрел на своего крохотного невинного крестника. Вспомнил, как сильно любили мальчика Джеймс и Лили, и попытался побороть чувство вины, ненависти к себе за то, что это его глупые поступки, в конечном счёте, сделали насилие над ребёнком возможным. Он никогда не станет выдумывать поведению Вернона Дурсля смягчающие обстоятельства, обвиняя кого-нибудь другого. Какая-то его часть вновь пожалела, что он не убил этого ублюдка. Но его вина и ненависть были не тем, в чём сейчас нуждался Гарри.

Он отыскал оставшиеся бутерброды в карманах куртки. Они были слегка помятые, но почему-то ему казалось, что Гарри не будет против. Он протянул крестнику бутерброд.

— Держи, щеночек, поешь. Ты, наверное, голодный.

Гарри с неуверенной улыбкой принял еду и распаковал её. Некоторое время они подкреплялись в тишине, после чего Гарри заговорил — как ни странно, первым.

— Ты без обуви, — сказал он.

Сириус посмотрел на свои босые грязные ступни и слегка ими пошевелил.

— Да. Наверное, потерял в Азкабане, или у меня их забрали — честно, уже не помню.

— Что такое Азкабан? — кинув застенчивый взгляд на Сириуса, спросил Гарри, откусывая от бутерброда.

Сириус нахмурился и долгую секунду разглядывал Гарри, прежде чем ответить.

— Это тюрьма, в которой я сидел. Она сделана специально для волшебников. Она далеко, на острове в море.

— Ты долго там был?

— Семь лет, — слегка наклонил голову Сириус. — А что?

Гарри сдвинул маленькие чёрные брови. Эта цифра, должно быть, показалась ему вечностью — это было почти столько, сколько он жил на свете.

— Просто ты немножко неопрятный.

Сразу после произнесения этих слов Гарри застыл как вкопанный. Но Сириус только хихикнул. Всё же он предполагал, что был «немножко неопрятным».

— Азкабан — неподходящее место для новой стрижки. И там нет никого, перед кем можно наряжаться — ну, если не считать дементоров.

— Кто такие дементоры?

Мерлин, этот мальчик оказался неожиданно любопытным. Сириус не хотел врать крестнику о себе и о том, что с ним было до их встречи, но это не значило, что он обязан был рассказывать ему все пугающие подробности.

— Тюремные охранники, — не вдаваясь в пояснения, ответил он. — Хочешь узнать, куда мы идём? — спросил он после момента тишины, пытаясь перевести беседу в менее опасное русло. — Я думал, к этому времени ты меня уже достанешь вопросами об этом.

Гарри посмотрел на него, закусив губу. Очевидно, он понятия не имел, что в таких ситуациях отвечать. Сириус ведь не мог желать, чтобы Гарри ему докучал, верно?

— Гарри, если ты хочешь что-то узнать, не бойся меня спросить. Ты можешь спрашивать у меня всё, что угодно. Если я смогу, то отвечу на твой вопрос. Хорошо?

На этот раз Гарри ответил вслух, но многословностью его ответ не отличался.

— Хорошо.

Ладно, похоже, над этим придётся поработать.

— Рассказать тебе о том месте, куда мы направляемся?

Он дождался нетерпеливого кивка Гарри и начал вещать о маленьком домике, который его дядя Альфард построил вдали от людей. В детстве Сириус знал его как единственного порядочного человека в семье. Дядя Альфард был младшим братом его матери — холостым отшельником. У Сириуса всегда складывалось такое впечатление, что он вообще не любил людей, в том числе свою семью. Ему всегда больше нравилось «бегать дикарём», как называла это его мать. Свободное время он посвящал наблюдениям за птицами и рыбной ловле — что, естественно, было неприемлемым для его родителей как «типично маггловские» занятия. Его родители редко связывались с Альфардом, и, наверное, вообще оборвали бы контакт*, если бы его мизантропия не распространялась на магглов. Но в данном случае его не могли обвинять в чрезмерной любви к магглам.

Удивительно, но его дядя проявлял пусть и скупую, но всё же симпатию к племяннику. Результатом стали нерегулярные, но продуманные подарки на Рождество и дни рождения, а также одни блаженные каникулы в доме Альфарда, когда Сириус был примерно в теперешнем возрасте Гарри. Так его дядя заработал любовь племянника — гораздо более сильную, чем та, что тот получал в ответ. После того, как Сириус поступил в Хогвартс, он видел дядю лишь однажды. Он считал, что дядя, как и вся остальная семейка, презирал его за факультет — первый Блэк не в Слизерине! Его распределение, кстати, и стало событием, после которого его и без того нездоровые отношения с родителями покатились по наклонной. Поэтому Сириус был более чем удивлён, когда на седьмом курсе, после смерти Альфарда, он получил практически все богатства сейфа дяди и довольно любезное письмо с признанием, что он всегда был его любимым племянником, и поздравлениями с разрывом всяческих отношений с его семейкой стервятников.