Обещание (ЛП)

— Мне плевать, почему вы это сделали, — прокричал внезапно новый голос. Молли Уизли выступила вперёд, направив на Питера палочку. — Вы забрались в наш дом! Вы маскировались и проводили ночи в одной постели с моим несовершеннолетним сыном. Не знаю, какие извращённые желания вы так удовлетворяли, но я этого так не оставлю! — Молли медленно подошла поближе к перепуганному волшебнику, почти тыча ему в лицо волшебной палочкой. Её муж удерживал её от необдуманных действий, крепко взяв за плечи.

Питер бешено выкручивал руки.

— Я боялся! Я не знал, кому доверять! Один из моих лучших друзей предал нас всех, а потом попытался меня убить!

— Но ведь ты точно мог доверять такому человеку, как Дамблдор, Питер. Всё это какая-то бессмыслица, — сказал он, похоже, правду. Это могло иметь смысл в случае с кем-нибудь другим, не с Питером, который всегда рассчитывал на друзей во всём: от защиты от хулиганов до помощи с домашним заданием. Чёрт, да он даже девушку на Рождественский бал сам не мог пригласить — Мариан МакАллистер за него в своё время позвал Сириус. Девушка, естественно, не отказала очаровательному Сириусу в просьбе, скорее всего, забыв, что он был просто «почтальоном», а не её будущим мужем. Сириус… Он должен был спросить.

— Питер, ты был Хранителем Тайны?

Уголок глаза коротышки едва заметно дёрнулся, но Ремусу и этого хватило, чтобы понять — его следующие слова будут ложью.

— Н-нет! Сириус был Хранителем Тайны! Мы все знали, что это был Сириус. Он предал Джей-…

— Даже НЕ ПРОИЗНОСИ их имена! — взорвался Ремус. В животе его всё бурлило. — Возможно, пока я не могу это доказать, но я знаю— ты лжёшь, Питер. Сейчас мы пойдём в министерство, и ты поможешь мне спасти Сириуса. Это как минимум должно обеспечить ему справедливый суд. А потом посмотрим, согласится ли Визенгамот с твоими убедительными доводами, почему ты сфальсифицировал собственную смерть!

— Я пойду с вами, — объявил Артур Уизли, который уже несколько успокоился, но продолжал гневно смотреть на Питера. — Мне надо сказать ребятам Скримджера пару слов.

Питера обездвижили полными Вяжущими чарами, после добавили на всякий случай несколько обычных верёвок. Ремус пообещал себе, что разорвёт его на куски, если он только попробует превратиться.

— Я не позволю тебе сбежать, Питер. Я скорее убью тебя. Твоё тело тоже будет интересным доказательством, — пригрозил он с рыком, который прозвучал весьма по-волчьи. Питер вздрогнул.

Единственным препятствием оказался именно тот, ради кого Ремус и навестил Уизли. Гарри отказывался отцепиться от Ремуса, одежду которого испуганно сжимал кулачками во время всего происходящего.

— Нет! НЕТ! Я должен пойти к Сириусу! Я ему нужен! Пожалуйста-пожалуйста, Ремус, надо идти, я знаю, что надо идти сейчас, а то мы опоздаем! — вновь запричитал мальчик. В итоге Ремус и мистер Уизли согласились, что проще взять Гарри с собой, чем провести ещё час, пытаясь оторвать его от одежды мага и рискуя вероятностью сердечного приступа у восьмилетнего ребёнка.

***

Они ему сказали. Его ожидания подтвердились. Поцелуй. Оборвётся не только его короткая жизнь — оборвётся всё, закончится само его существование. Всё будет так, словно он никогда и не рождался — что было бы, наверное, лучше: ему не пришлось бы мучиться от безмерной боли и тоски. Но последствия его существования не исчезнут разом с ним, они останутся, они будут причинять боль другим. У Гарри по-прежнему не будет родителей. У Ремуса по-прежнему не будет друзей. Регулус по-прежнему будет мёртв. Хотя последнее едва ли зависело от факта его существования. Несмотря на это, он должен был быть лучше, делать больше. Всё ломали его собственные ошибки. Он должен был быть лучшим братом, лучшим другом, лучшим бойцом, лучшим отцом… Нет, неверно. Он никогда не был отцом. Он сжал руки в кулаки; серебристая фигурка больно уткнулась в кожу. Но он мог им стать. И с этой ролью он справился бы лучше всех. Потому что он делал бы это для Гарри.

Дверь камеры со скрипом отворилась. Вошли трое мужчин в однотонных чёрных робах.

— Пора, Блэк, — сказал один из них, но никто к нему не подошёл. Дрожа, Сириус поднялся на ноги. Его колени подгибались под собственным весом, но он был рад, что пришедшие не стали ему помогать. Свои последние шаги он хотел сделать сам.

Он почувствовал, как его запястья и щиколотки сковали цепи. Его руки по-прежнему были сжаты в кулаки, и он чувствовал нагретый теплом его ладони подарок Гарри в одном из них.

А затем он, спотыкаясь, побрёл вперёд, к двери, затем в подземный коридор, тускло освещённый факелами, слишком яркими для его привыкших к темноте камеры глаз. Вот и всё. Это были его последние секунды. Ему даже и не снилось, что они станут такими, что его жизнь закончится… так. Скоро от него не останется ничего — ни мыслей, ни страхов, ни чувств, ни воспоминаний, ни души. Будто испугавшись своей участи, воспоминания ураганом нахлынули на него.