Обещание страсти

Он улыбнулся ей, потом сел и зажег сигарету. Она тоже закурила, и он увидел, что ее руки все еще дрожат. Но, несмотря на дрожащие руки и бледное, заострившееся лицо, она выглядела лучше. В ее глазах улавливался огонек, как признак жизни и возвращения былой Кассии. Эта девушка – настоящий боец, в этом надо отдать ей должное.

Он отправился в ванную и вышел оттуда причесанный, с почищенными зубами и в свежей рубашке.

– О, ты выглядишь прехорошеньким.

Она совсем проснулась и настроилась шутить. Это сильно отличалось от ее состояния прошлым утром. По крайней мере хоть какое-то облегчение.

– Ты напрашиваешься на неприятности сегодня утром? Разве никто не учил тебя, что нельзя дразнить мужчину, пока он не выпил свою первую чашку кофе?

– Pobrecito!

Он погрозил ей пальцем, и она рассмеялась.

– А теперь, когда ты вытащила меня из теплой постели, я полагаю, что ты будешь два часа одеваться.

Он жестом указал на ее сорочку и халат.

– Дай мне пять минут.

Она сдержала слово. Она вообще делала все очень быстро этим утром, словно ребенок, которого в первый раз собираются отвести в цирк. Который вскакивает с рассветом, нервничает, не находит себе места и устает уже к завтраку. И им до свидания с Люком нужно убить еще пять часов.

Мысли Алехандро теперь все время возвращались к Люку. Как он там справляется? Все ли с ним в порядке? О чем он думает? Вернулся ли он к царившему в тюрьме безразличию, к холодному равнодушию, к утраченным надеждам, или остался прежним Люком? И если он снова вернулся к тому, кем когда-то был, насколько это шокирует Кассию? И как она перенесет это свидание? Алехандро слишком хорошо знал, как это все происходит, но она-то этого не знает. Сидеть отгороженной толстым стеклом, разговаривать по телефону с Люком, одетым в грязный помятый оранжевый комбинезон, рукава которого едва доходят до его локтей, а брюки – до колен. Он, должно быть, сидит в камере с полудюжиной других заключенных, ест фасоль, заплесневелый хлеб и что-то, отдаленно напоминающее мясо, пьет жидкий кофе и справляет нужду без туалетной бумаги. Кассии это место покажется жутким. Сидеть рядом с сутенерами, проститутками, ворами, потерявшими рассудок матерями, девчонками-хиппи с детьми на руках или на спине. Там будет шум, и вонь, и страдание. Сколько она в состоянии вынести? Как далеко в этот мир заведет ее Люк? А теперь все это свалилось ему на шею. Она стала его ребенком. Он должен позаботиться о Кассии.

Его тяжелые раздумья прервал стук в дверь. Снова Кассия. Одетая и готовая к выходу.

– Господи, ты выглядишь таким мрачным!

Очевидно, его мысли отразились на лице.

– Утро – не мое любимое время дня. Хотя не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь готовой для того, чтобы выпить чаю на стоянке грузовиков.

Она, как обычно, была одета очень дорого. И в ней чувствовалось нездоровое оживление, которое заставило его занервничать. Что, если она сломается?

– Не стоит ли нам вызвать такси?

Они отказались от лимузина, когда заселились в «Ритц», заплатив огромные чаевые шоферу за его молчание.

– Мы можем пройтись пешком. Я знаю одно местечко недалеко отсюда.

Они вышли на промозглую улицу и направились на юг, рука об руку спускаясь по крутым холмам.

– Это действительно восхитительный город, не правда ли, Ал? Может быть, мы сможем отправиться на прогулку сегодня.

Он надеялся, что этого не произойдет. Он надеялся, что Люк заставит ее вернуться в Нью-Йорк сегодня же. К концу недели его переведут в Квентин, и ей нет смысла оставаться. В любом случае, она не сможет навещать его, пока не будут соблюдены все формальности, а это может занять несколько недель. И рано или поздно, ей все равно придется отправиться домой. Лучше рано, чем поздно.

Стоянка грузовых автомобилей была заполнена, но в кафе было не слишком многолюдно. В помещении было тепло, уже играл музыкальный автомат. Аромат кофе смешивался с запахом, исходившим от усталых мужчин, с дымом от сигар и сигарет. Она оказалась там единственной женщиной, но не привлекла к себе особенного внимания.

Алехандро заставил ее заказать завтрак, и она поморщилась. Но он был непреклонен. Яичница из двух яиц, бекон, картофельные оладьи и тосты.

– Бога ради, Алехандро, я столько не съедаю даже в обед.

– По тебе это заметно. Тощая светская дама.

– Ну, не будь снобом.

Она съела один кусочек бекона и поиграла с тостом. Нетронутая яичница смотрела на нее желтушными глазами.

– Ты ничего не ешь.

– Я не голодна.

– И ты слишком много куришь.

– Да, папочка. Что еще?

– Иди в задницу. Послушай, если ты не будешь заботиться о себе, я настучу боссу.

– Ты расскажешь Люку?

– Если придется.

На ее лице промелькнуло выражение беспокойства.

– Послушай, Алехандро, серьезно…

– Да?

Он рассмеялся над тем, как она занервничала.

– Я совершенно серьезна. Не расстраивай Люка ничем. Если он видел безобразные фотографии в газетах, это уже достаточно плохо.