Обещание страсти

По ее щекам катились слезы. Слезы прощания. Двое за два дня. Она потеряла сразу двоих мужчин, которых любила, не считая отца. Трое любимых мужчин за ее недолгую жизнь. Она знает, что только что потеряла Эдварда. Она предала его. То, что он всеми силами пытался предотвратить, все-таки случилось.

Эдвард, сидевший в своем офисе, тоже понял это. Он медленно подошел к двери, тщательно закрыл ее на замок, потом вернулся к столу и нажал на клавишу интеркома. Сухим тоном он отдал распоряжение секретарше, чтобы его не беспокоили до дальнейших указаний. Потом, аккуратно отодвинув стопку с почтой, он положил голову на руки и зарыдал. Он потерял ее, потерял их обеих! Уступил их таким недостойным соперникам. Он не мог понять, почему две единственные женщины, которых он любил, обладали такими порочными наклонностями. Учитель, а теперь этот уголовник. Этот никто! Он неожиданно прокричал последнее слово вслух и, удивившись сам себе, прекратил плакать, поднял голову, откинулся в кресле и уставился на вид из окна. Он медленно покачал головой, высморкался и принялся разбирать почту.

Ей позвонил Симпсон и выразил свое сочувствие. Но агент Кассии не мог помочь делу, ставя себе в вину то, что познакомил ее с Люком. Она заверила его, что он сделал ей лучший в ее жизни подарок. Однако слезы, звучавшие в ее голосе, не утешили ни его, ни ее.

Алехандро попытался уговорить ее прогуляться, но она отказывалась сдвинуться с места и просто сидела в комнате с наглухо задернутыми шторами, пила чай, кофе, воду, виски, почти не ела, только о чем-то думала. Ее глаза утопали в слезах, а тонкие руки дрожали. Теперь она боялась выйти, боялась прессы, боялась пропустить звонок Люка.

– Может быть, он позвонит.

– Кассия, он не может позвонить из окружной тюрьмы. Ему не позволят.

– Может быть, позволят.

Спорить с ней бесполезно; она словно никого не слышала. А что слышала, на то не обращала внимания. Единственные звуки, которые находили отклик, – ее внутренний голос и эхо голоса Люка.

Только в полночь Алехандро удалось уложить ее в кровать.

– Что ты делаешь?

Она посмотрела на его силуэт в кресле в углу. Ее голос стал до странности старческим.

– Я просто подумал, может, посижу здесь немного. Это мешает тебе заснуть?

Ей захотелось протянуть руку и коснуться его руки. Она не смогла найти слов, только покачала головой и заплакала. Это был невыносимый день, не такой напряженный, как предыдущий, но более изматывающий. Бесконечная, изнуряющая боль.

Он услышал, как она рыдает, уткнувшись в подушку, и, подойдя к ней, сел на краешек кровати.

– Кассия, не нужно.

Он погладил ее по волосам, по плечам, по рукам. Тело ее сотрясалось от рыданий. Она плакала по Люку.

– Ох, детка, малышка, почему это случилось с тобой?

Она так не готова к этому, так непривычна к ситуации, которую не может контролировать. Она никогда не сталкивалась ни с чем подобным. На его глазах снова выступили слезы, но она их не увидела.

– Это случилось не со мной, Алехандро. Это случилось с ним.

Ее голос был усталым и полным горечи.

Он очень долго гладил ее по волосам, и наконец она заснула. Он поправил одеяло и нежно коснулся ее щеки. Во сне она снова выглядела очень юной; выражение злости исчезло с ее исхудавшего лица. Столкновение с жестокой реальностью этого большого, несправедливого мира стало шоком для нее. Страшный удар потряс до основания все ее существо.

Он услышал, как она осторожно стучит в его дверь, и оторвал голову от подушки. Он долго не мог заснуть этой ночью, а сейчас было всего шесть часов утра.

– Кто там?

– Это я, Кассия.

– Что-нибудь случилось?

– Я просто подумала, может быть, нам пора вставать?

Сегодня она сможет увидеть Лукаса. Алехандро устало улыбнулся, и, натягивая на ходу брюки, пошел открывать дверь.

– Кассия, ты сумасшедшая. Почему бы тебе не поспать еще немного?

Она стояла перед ним в голубой фланелевой ночной сорочке и белом атласном халате, босиком, с распущенными длинными черными волосами. Ее глаза снова ожили, но лицо оставалось очень бледным.

– Я не могла спать и проголодалась. Я разбудила тебя?

– Нет, нет, конечно, нет. Я всегда встаю в шесть утра. На самом деле я не сплю уже с четырех часов.

Он с упреком посмотрел на нее, и она рассмеялась.

– О’кей, о’кей, я тебя поняла. Как ты думаешь, сейчас слишком рано, чтобы заказать тебе кофе, а мне чай?

– Дорогая, мы не в «Фэрмонте». Ты действительно так отчаянно спешишь?

Она кивнула.

– Когда я смогу увидеть его?

– Я не думаю, что они разрешают посещения раньше чем в одиннадцать или в двенадцать.

Господи, они могли поспать еще четыре часа. Алехандро молча пожалел об утраченных часах сна. Он чувствовал себя полумертвым от усталости.

– Ну что ж, мы уже встали. Можем с таким же успехом и пободрствовать.

– Замечательно. Именно это я и хотел услышать. Кассия, если бы я так сильно не любил тебя и если бы твой дружок не был таким здоровяком, я думаю, что дал бы тебе пинка под зад.

Она восторженно улыбнулась ему.

– Я тоже тебя люблю.