Обещание ведьмы

«Тлен земли, – пробормотала я, добавляя обрезанную прядь своих волос. – Мой тлен». – Затем полила это всё водой из ручья – из чайной чашки тёти Исы, которую захватила с собой. Все мои действия казались знакомыми, простыми, но тем не менее единственно правильными. – «Вода земли и – тьфу! – моя вода». – Я плюнула, несмотря на то, что во рту всё пересохло. «Огонь земли…» – Я заранее окунула веточку в стеарин, чтобы она наверняка загорелась. – «И мой огонь». – Слегка надавила на большой палец ножиком Оскара, который теперь был моим. – «Воздух земли…» – Отпустила пёрышко, и оно, приземлившись на сооружённый мной холмик, тут же вспыхнуло. – «…и моё дыхание». Я осторожно подула, и языки пламени взметнулись ещё выше.

А затем закрыла глаза. И вдруг поняла, что мне совсем не нужен листок. Слова возникли в голове сами по себе, словно я произносила их уже тысячи раз в течение тысячелетий.

– Земля с землёй, – прошептала я, – вода с водой, огонь с огнём и воздух с духом жизни.

Стало что-то происходить – внутри меня и снаружи. Нечто начало собираться воедино. Я не открывала глаз, но всё равно почувствовала, что взмываю в воздух: что-то поднимает меня и несёт всё выше и выше.

– Пусть встанут на пути.

Я услышала свой голос, который больше не был шёпотом. Но и только моим он не был. К нему добавилось… множество жизней, тысячи жизней… тысячи голосов.

– Насилий вражьих и мытарств! – закричала я. – Щитом единым!

И вдруг поняла, что всё это означает, и «мытарства» тоже. Это то же самое, что страдания. Когда что-то терзает – тело или душу. Мучительно и глубоко.

Они все находились внутри меня. Каждая птичка, каждое насекомое, каждое животное. Мама и Лия. Оскар и храбрый крохотный Валиант, который всё-таки хотел стать спасителем мира, но только если с ним рядом будет Оскар. Они заполнили меня до краёв, так что я была готова разорваться на кусочки. Я знала, что уже не стою на коленях на песчаной дорожке, а парю в воздухе и медленно начинаю вращаться.

– Пусть сможет кто-либо войти и выйти снова!

Мой голос гремел и грохотал, словно раскаты грома, а я кружилась всё быстрее и быстрее – меня несло прочь от моста, как будто мощь произносимых слов отшвыривала меня назад.

ЛИШЬ С МОЕГО СОГЛАСИЯ.

ПО.

МОЕМУ.

Последние слова мне пришлось выкрикивать по частям. Мне едва удавалось произносить их так, чтобы они не были просто звуками или раскатами грома без содержания. Ещё чуть-чуть – и я бы рассыпалась на части. Всё внутри было напряжено до предела, чтобы сдерживать ту силу, которая била во мне ключом. Мне она не принадлежала. Во мне и капли подобного не было. Это была неимоверная сила дикого мира, мощь тысячи живых существ, и она могла разорвать меня на кусочки.

ЛИШЬ.

СЛОВУ.

Последнее слово. Последний слог. Больше ничего не нужно было произносить, не нужно ничего удерживать. И я ослабила хватку. Сдерживаемая мощь вырвалась на свободу, и когда я на мгновение открыла глаза, мне показалось, что я нахожусь внутри радужного зеркала: нет, даже больше – внутри зеркала в зеркале, которое находится ещё в одном зеркале…

Я могла исчезнуть. Могла пропасть в этой бесконечности: в зеркале за зеркалом и ещё за одним зеркалом. Но при этом я поняла, что делать этого не следует. Так как если я там затеряюсь, то вряд ли вернусь живой. И никогда вновь не стану Кларой – девочкой из плоти и крови, обладающей капелькой мощи дикой ведьмы, обыкновенной и особенной, иногда испуганной, а порой… отважной – прямо как Львиное Сердце.

– Я хочу быть Кларой, – прошептала я. – Просто Кларой!

И я упала. Не знаю, с какой высоты и как долго я падала, но приземлилась на землю с таким толчком, что всё во мне сотряслось и из меня вышибло дух.

На земле я лежала долго. Но время не имело никакого значения. Казалось, лежу я час или год – всё равно.

Я была абсолютно опустошена. Где-то ощущалась боль, но и это не имело значения.

На самом деле мне всё было безразлично. Люди живут и умирают. Животные живут и умирают. Не всё ли равно? Я не рассчитывала, что когда-нибудь смогу испытать какие-либо чувства. Если бы удалось вскрыть мою голову и сердце, они бы походили на электрические цепи, в которых сгорели и расплавились все элементы, однако поскольку они были не из пластмассы, а из плоти, крови, мозгового вещества и тому подобного, то выглядели бы ещё более отвратительно.

Я не знала, могу ли вообще двигаться, а желания попытаться не возникало. Может, такое же состояние сейчас у тёти Исы и остальных? Они тоже оказались в неизвестном месте, где остановилось время, где сердце вдруг замерло, не доведя до конца неимоверно медленное биение, и где так легко и просто взять всё и прекратить?

«О нет, о нет, о нет!»

Тоненький чирикающий голосок звучал очень похоже на Никто, но ведь этого быть не могло.

«Моя!»