Обет без молчания

Тогда я не нашла в себе сил признаться в этом, как и раскрыть имя отца моего ребенка. Смалодушничала и соврала:

— Нет, от поляка. Если я вообще, как ты грубо выразилась, залетела.

— А если да, будешь оставлять ребенка?

— Конечно.

— Родишь вне брака, опозорив нас с отцом? И не стыдно тебе?

— Другого выбора нет.

— Есть. Нужно заключить фиктивный брак. А если у вас с поляком продолжатся отношения, разведешься.

— Мне это не нужно.

— А речь не о тебе, и даже не о нас с папой, а о ребенке. Хочешь, что в свидетельстве о рождении в графе «отец» прочерк стоял?

Тогда я не задумалась об этом и, пребывая в эйфории, мечтала о браке с Клаусом. Знала, что возникнут трудности, ведь гражданам разных государств не так просто узаконить отношения, но готова была ждать.

Однако судьба вновь распорядилась за меня. Когда беременность подтвердилась, я стала рваться в Германию или близлежащие к ней страны соцлагеря: Чехословакию, Польшу, Югославию, — но мне закрыли выезд. Клара-Лара шепнула, что кто-то написал на меня донос и я теперь в черном списке. Оставалось ждать Клауса, но у него тоже появились какие-то проблемы. Он не говорил, какие, не хотел меня расстраивать, потому что знал о моем положении — я обрадовала его. А тем временем слег папа, и мама, измотанная переживаниями и за дочь, и за него, выдала как-то:

— Дай отцу умереть спокойно! Выйди замуж, сообщи о своем положении — он так мечтал отвести тебя под венец и стать дедом.

— Я не говорю ему о своей беременности только из-за тебя. Уверена, папа будет рад независимо от того, есть в моем паспорте штамп или нет.

— Или это известие подкосит его еще больше? Его единственная дочка собирается принести в подоле…

— Мама, хватит! Я забеременела от любимого, и для меня счастье.

— Главное, чтобы тебе было хорошо, доченька, — с сарказмом проговорила мама. — А мы с папой как-нибудь переживем позор. Я точно. А он… Как знать.

И я сломалась. Не сразу, а после того, как Клаус перестал выходить на связь. Я звонила ему, писала, но не получала ответа. Потом оказалось — его посадили в тюрьму на три года, и это означало, что нам больше не увидеться. Его не впустят, меня не выпустят.

Я нисколько не пожалела о том, что послушала маму и вышла замуж за прекрасного человека, моего бывшего преподавателя. Он признал мою дочь как свою и стал отличным другом, партнером, но не любовником — между нами не было близости: я не хотела, а он не мог. Жаль, прожил супруг недолго, как и родители. Сначала ушел папа, через пять лет мама. А когда не стало и мужа, мы остались вдвоем с дочкой Марией.

Часть четвертая Глава 1

Он смотрел на нее, спящую, и думал о том, как несправедлива жизнь. В его объятиях любимая женщина, с которой он хочет быть вместе навсегда… но не может.

Бетти то ли почувствовала его взгляд, то ли устала лежать на костлявой груди Бориса, но ее безмятежный сон был нарушен. Девушка завозилась сначала, откатилась, завладела одеялом, укрылась им с головой, а потом из-под стеганого стога прокряхтела:

— Мне снилась какая-то дрянь. Я то ли убегала от врагов, то ли их догоняла.

— Поэтому ты лягалась.

— Да?

— У меня даже синяки на теле остались от твоих пяток.

Бетти вынырнула из-под одеяла и повернулась к Боре лицом, чуть помятым, но все равно милым.

— Покажи.

Он задрал ногу и продемонстрировал внушительную гематому, свеженькую, сине-фиолетовую. Заработал ее, помогая немецкой бабуле закидывать на полку чемодан. Он был маленький, с виду легкий, а оказалось, весит кило пятнадцать. Если бы ручную кладь взвесили в аэропорту, ее заставили бы заплатить за перевес.

— Врешь, да? — улыбнулась Бетти.

— Вру, — не стал спорить Боря.

— Но, я правда лягалась?

— Спала беспокойно.

— А ты как будто совсем не спал. Читал что-то…

— Дневник Либе. — Он указал на тетрадку, что положил на прикроватную тумбочку.

— И что интересного из него узнал? — Бетти подлезла к нему, обвила руками за шею и уткнулась в нее носом.

Ее теплое дыхание обдало кожу, и Борис почувствовал, как по телу побежали мурашки. Ему очень хотелось сграбастать девушку, закинуть на себя и начать целовать в заспанную мордашку, но он этого не сделал. Застыл, будто обратился в камень. — Что с тобой? — спросила она, почувствовав это.

— Бетти, похоже, у нас с тобой общий дед.

— Что за глупости? — Она отстранилась и глянула на него как на психа.

— У Либе и Клауса был секс в 1970-м, когда она приезжала в Берлин. Домой она вернулась уже беременной, а замуж вышла, чтобы соблюсти приличия.

Бетти как-то сразу съежилась, резко села, подобралась, обхватив согнутые колени руками, втянула шею и как будто стала размером с ребенка.

— Так вот почему дед хотел, чтобы мы с тобой ИМЕННО подружились, — прошептала она. — А не закрутили роман. Но было бы честнее сказать мне о том, что мы кровные родственники. Тогда бы я смотрела на тебя иначе, и того, что произошло, не случилось бы…

— Мы пользовались презервативами, — напомнил Боря. — Так что наш секс не приведет к дурным последствиям.