Обет обмана

Я не хочу, я действительно не хочу, потому что мой рот — это место, откуда будут исходить все эти смущающие звуки, но он не очень-то стимулирует меня прямо сейчас. Все дело в алкоголе.

Я медленно открываю рот. Но вместо того, чтобы предложить мне оставшиеся капли коньяка, как я ожидаю, Адриан осушает его, и прежде, чем я успеваю возразить, он роняет стакан на стол, а пальцы другой руки обхватывают мое горло и приподнимают мою челюсть. Его губы встречаются с моими, и я узнаю резкий привкус алкоголя. Это немного, но достаточно, чтобы ударить мне в голову.

Вообще-то нет. Это не алкоголь бьет мне в голову. Это совсем другой вкус.

Адриана.

Он сосет мой язык в поцелуе с открытым ртом, умоляя, исследуя и лишая меня всего здравого смысла. Это нежно, но жестоко. Страстно, но требовательно. Точно так же, как он поедал меня всего минуту назад.

Адриан никогда не целовал меня раньше, и все же мне кажется, что мы целуемся с тех пор, как встретились. Как будто поцелуи были самым ярким моментом нашего существования. Он так увлечен этим, как будто пытается выманить что-то из меня, используя мой рот. Его энергия вызывает мою, и я не могу сдержать желание поцеловать его в ответ, попытаться дать ему столько же, сколько он. Я так настроена на него, что мое тело словно сливается с его.

Я пьянею от него, а не от алкоголя.

Он погружает в меня два пальца, и я стону ему в рот. Из него вырывается стон, как будто этот звук — лучшее возбуждение, которое он когда-либо слышал. Я хочу оторваться от его рта, приглушить свой голос, как обычно, но Адриан удерживает меня на месте, когда он засовывает свои пальцы внутрь и наружу. Я задыхаюсь, когда он добавляет третий, наполняя меня, как никогда раньше.

Иисус.

Адриан пожирает мои губы и язык, в то время как его пальцы входят и выходят из меня. Я прижимаюсь задницей к его бедру, отчаянно нуждаясь в освобождении, которое может принести только он. Он становится твердым как камень, его член увеличивается с каждой секундой. Меня охватывает страх, смешанный с предвкушением.

Если его три пальца будут наполнять меня, как будет чувствовать себя его член? Я видела это несколько раз, когда он заставлял меня смотреть, как он кончает своими собственными руками. Я знаю, что он массивный, когда он твердый, и я действительно не должна думать об этом внутри меня прямо сейчас, а не о его пальцах.

Но одной мысли об этом достаточно, чтобы я переступила через край.

Я отрываюсь от его губ и кусаю его руку, которая держит меня за горло, когда я кончаю. Должно быть, это чертовски больно, но Адриан не издает ни звука. Во всяком случае, он остается неподвижным, даже его пальцы останавливаются, когда я ловлю волну своего оргазма.

Я тяжело дышу, мои зубы и губы все еще сжимают его руку, когда он тихо спрашивает.

— Ты когда-нибудь собираешься позволить мне услышать твой голос?

Я отпускаю его руку, чтобы посмотреть на него, на легкую морщинку на его лбу, на разочарование, которое я чувствую в его позе.

— Ты когда-нибудь назовешь меня Уинтер? — бормочу я в ответ.

Он качает головой.

Мне хочется плакать. Я хочу упасть со стула и слиться с ковром.

— Тогда ты никогда не услышишь моего голоса, Адриан. Потому что он мой, а не Лии.

Прежде чем он успевает что-то сказать, в дверь тихо стучат. Я замираю, сердце бешено колотится в груди. Я не запирала дверь, и если кто-нибудь войдет, то увидит, что я сижу на коленях у Адриана, а его пальцы глубоко во мне.

— Кто это? — спрашивает Адриан своим сильным голосом, не пытаясь отпустить меня. Он так уверен, что никто не откроет дверь, но ведь это его замок. Зачем кому-то в здравом уме бросать ему вызов?

— Папа, а мама там?

Я задыхаюсь от голоса Джереми и пытаюсь вырваться из объятий Адриана, но он удерживает меня, прижимая к себе пальцами.

— Отпусти меня. Твой сын снаружи.

Он смотрит на меня, когда говорит Джереми.

— Да.

— Можно войти? — спрашивает мальчик.

Я отчаянно качаю головой, но Адриан говорит.

— Да.

— Ты с ума сошел? — прошипела я себе под нос.

— Ты сказала, что я не провожу с ним много времени.

— Это не то, что я имела в виду… — мои слова обрываются, когда дверь со щелчком открывается и Джереми вбегает внутрь, неся одного из своих игрушечных солдатиков. Я опускаю ноги вниз и разглаживаю платье на бедрах, чтобы скрыть положение, в котором его отец держит меня.

— Что вы делаете? — Джереми останавливается справа от нас, его невинные глаза переводятся с меня на Адриана.

Его отец молчит, оставляя мяч на моей площадке. Мудак. Я натягиваю на лицо улыбку.

— Твой папа мне кое-что показывал.

— Правда?

Адриан обнимает меня за талию и кладет подбородок мне на плечо. Жест новый и интимный, даже больше, чем его пальцы внутри меня, и это заставляет меня вздрогнуть.

— Правда.

— А можно мне тоже посмотреть?

— Нет! — кричу я и улыбаюсь. — Я хочу сказать, что приду к тебе, чтобы мы могли поиграть вместе.

— Может папа тоже прийти? — спрашивает Джереми медленно, почти застенчиво, и мне хочется врезать Адриану за то, что он так себя чувствует.

— Я приду, Malysh.

Глаза Джереми поднимаются одновременно с моими, и мы оба говорим.

— Ты придешь?