Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?

Контраст между двумя состояниями телесности хорошо виден на примере Сына Божьего. Христианские богословы всегда усматривали в Его смерти и воскресении указание на тот путь, которым предстоит пройти остальному человечеству. Воплотившись, Господь воспринял смертное и тленное тело, подверженное всем тяготам и невзгодам, которые обрушились на человека в падшем мире. Как указывал Леонтий Византийский, «Господь ипостасно соединился с такой плотью, в какую проклятый [Адам] был облечен после грехопадения»[133]. Но эта плоть умерла на кресте, и Господь воскресает уже в преображенном теле, которое чуждо всем проявлениям животного естества.

Воскресший Христос уже не чувствовал утомления, не испытывал голод и жажду и, по мнению св. Иоанна Дамаскина, ел на глазах учеников исключительно для того, чтобы дать им «уверение в истинности Своего воскресения». Тело воскресшего Христа, способное проходить сквозь закрытые двери, было «неизменным, бесстрастным и тонким»[134] – точно таким же, каким впоследствии станет тело всех остальных людей, когда в воскресении они вернутся к первоначальному райскому состоянию. Достаточно почитать Евангелие, чтобы понять, что воскресший Христос взаимодействует с тленным миром вещей уже совсем не так, как раньше, – законы пространства и времени больше Его не сковывают. Как отмечал Бенедикт XVI, «после воскресения Иисус принадлежит к такой сфере реальности, которая, в нормальных условиях, недоступна нашим чувствам… Он больше не относится к чувственному миру: теперь Он существует только в мире Бога, а значит, увидеть Его можно только тогда, когда Он сам это дозволяет»[135].

Отсюда неузнавание воскресшего Иисуса (см. Лк. 24: 15–31; Ин. 20: 14–15) Марией Магдалиной и учениками, которые до этого видели Его каждый день. Оно свидетельствует о несоизмеримости двух планов бытия – мира падшего и мира, где остался рай и где произойдет воскресение. Христос – первенец из мертвых, начаток воскресения, которое может случиться только в условиях иных законов природы. Вселенная, подчиняющаяся этим законам, не возникнет когда-то потом, спустя миллиарды лет по шкале земного времени, она уже существует, она была сотворена Богом за шесть дней и никуда не исчезала. В лице воскресшего Иисуса происходит вторжение этой райской Вселенной в мир сей, лежащий во зле. Можно сказать, что к этому параллельному порядку бытия приобщаемся и мы все, когда, умирая, исчезаем в мире сем. «Сегодня же будешь со мною в раю», – сказал Иисус на кресте разбойнику. В этом мире еще течет падшее время, а в том мире оно уже преодолено, победа над смертью уже одержана.

8. Падшесть мира

Диссонанс между высшими запросами и низменными инстинктами, между внутренним чувством свободы и рабской зависимостью от собственного тела издревле тревожил лучшие умы человечества. Отсюда родилось представление о душе как об изгнаннице, которая по какому-то капризу судьбы попала в несвойственную ей среду и оказалась запертой в «мясной избушке» (метафора Егора Летова). На первый взгляд может показаться, что в основу восточнохристианского учения о грехопадении легла именно эта мысль, восходящая еще к языческим философам-платоникам. Однако на самом деле между христианством и платонизмом в этом вопросе существует большая разница. Во-первых, святые отцы учат, что человек оказался в бедственном положении по своей собственной вине, а не вследствие неумолимости фатума. Во-вторых, они говорят, что человек был создан как телесное существо. Напротив, платоники считают, что изначально душа была бестелесной. В-третьих, восточнохристианское учение о грехопадении предполагает, что из-за преступления Адама изменился не только человек, но и весь мир, тогда как платоники уверены, что ниспадение душ в тела не влияло и не влияет на вечный космический порядок.

Необходимо провести четкую грань между двумя этими точками зрения. Учение о ниспадении и предсуществовании душ, преданное анафеме отцами V Вселенского Собора в Константинополе (553), ведет отсчет со знаменитого диалога Платона «Федр». В нем речь идет о душах, которые движутся на колесницах по небесному своду, пытаясь заглянуть в занебесную область. Движение души продолжается до тех пор, пока, «постигнутая какой-нибудь случайностью, [она] исполнится забвения и зла и отяжелеет, а отяжелев, утратит крылья и падет на землю»[136]. Души, успевшие на небе увидеть больше всего, вселяются в человеческие зародыши, которым предстоит стать философами и царями, самые нерадивые получают тела будущих демагогов и тиранов. Проведя на земле 10 тысяч лет, души возвращаются обратно на небо. Получается, души циркулируют в рамках раз и навсегда неизменного космоса, такого, каким мы его знаем, просто по очереди оказываются в разных его местах.