Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?

Но сочинения Эриугены, одно время широко циркулировавшие в католических монастырях, были уничтожены по предписанию папы Гонория III в 1225 году. Когда в конце XVII чудом уцелевшие списки «Перифюсеона» были впервые опубликованы в печатном виде, это уже не могло переломить ситуацию в западном богословии. К тому моменту наследие Востока было прочно забыто. Труды греческих отцов Церкви стали доступны широкому читателю лишь в середине XIX века, когда аббатом Жак-Полем Минем была издана многотомная Patrologia Graeca с параллельным латинским переводом греческого оригинала. Прозрения святоотеческой мысли, похороненные среди тысяч страниц мелкого шрифта изданий Миня, казались архаичной экзотикой, далекой от тех проблем, которые Дарвин поставил перед богословием. Как следствие, в качестве второй стороны в диалоге науки и религии всегда выступали блаж. Августин и Фома, а не св. Григорий Нисский и св. Максим Исповедник. Пора уже исправить эту ситуацию.

7. Ризы кожаные

С точки зрения современной науки эволюция – это не просто теория, а твердо установленный факт. Об общем происхождении живых организмов говорят особенности их генетического кода, эмбрионального развития и анатомического строения. Даже если бы в нашем распоряжении не было никаких окаменелостей, то свидетельств в пользу существования эволюции было бы хоть отбавляй. Однако помимо этих свидетельств палеонтологи с каждым годом откапывают все больше «недостающих звеньев», которые заполняют пробелы в наших знаниях об эволюционной истории. Например, в 2004 году в отложениях верхнего девона Канады была обнаружена рыба тиктаалик, которая совмещает в себе признаки рыб и наземных четвероногих. Находки многочисленных пернатых динозавров в Китае пролили свет на родословную птиц.

Почему в Библии ничего не говорится о динозаврах, о выходе рыб на сушу и о многом другом, что изучает наука? Есть ли в истории развития жизни место для Бога? Что общего существует между капризными изгибами эволюции и шестью днями творения?

Наверное, каждый христианин, да и просто любой думающий человек хоть раз задавался этим вопросом. А что, если для ответа на него разумнее отказаться от поиска соответствий между библейским рассказом о сотворении мира и научными данными о доисторическом прошлом? Что, если Библия повествует о создании изначального, нетленного мира, а наука изучает совсем другую реальность – мир в падшем состоянии? Тогда приводить к общему знаменателю первую главу Книги Бытия и научные данные о доисторическом прошлом было бы просто неправильно.

Палеонтологическая летопись – это вереница могил. Она ничего не может рассказать о мире, где не было смерти. Например, если археолог находит в четвертичных породах зуб древнего человека или каменное рубило для разделки мяса – разве эта находка нам говорит что-либо о существе, которое не имело нужды ни в зубах, ни в рубиле, поскольку не нуждалось в пище? А именно таким, по мнению восточнохристианской традиции, Бог сотворил человека. Или, допустим, судя по молекулярным данным, обмен генами между предками Homo sapiens и предками шимпанзе прекратился около 10 миллионов лет назад. Но какое отношение это имеет к существам, которые не были вовлечены в половое размножение и потому ни с кем не обменивались генами? И тогда как можно в словах «и создал Господь Бог человека из праха земного» (Быт. 2: 7) видеть указание на происхождение нашего вида от низших животных, если речь здесь идет о совершенно ином – равноангельском – состоянии бытия?

Если предположить, что человек появляется на «экране радара» науки только в падшем состоянии, то рассуждать о его сотворении, взывая к археологии или генетике, – все равно что искать ангелов с помощью радиолокатора. Когда мы первый раз встречаемся с самими собой на страницах книги природы? Отмотаем время на 300 тысяч лет назад. Вот мы видим первых анатомически современных людей. Вот они копаются в туше какой-то протухшей антилопы, вот они нянчат у костра новорожденного, вот кто-то из них стал добычей льва. Эти грязные полуголые создания меньше всего похожи на «земных ангелов» с телом, свободным от тления. Скорее уж перед нами жалкие изгнанники из рая.

Человек, возникший в ходе эволюции, – это плоть от плоти и кровь от крови животных. Он, как одеяло в стиле пэчворк, сшит из множества лоскутков, позаимствованных у других организмов. Гены, отвечающие за внутриклеточный метаболизм, достались нам от бактерий. Слуховые косточки в нашем среднем ухе – это остатки жаберной дуги какой-то рыбы из числа наших предков. За развитое цветовое зрение мы должны поблагодарить обезьян, которым оно понадобилось для поиска фруктов под пологом тропического леса. Всеми органами нашего тела, всеми особенностями своей физиологии мы теснейшим образом связаны с остальным животным миром. Но святоотеческая традиция не расценивает это как нечто нормальное – она видит в вовлеченности человека в жизнь животных следствие грехопадения.